Я пожал плечами.
— Я не знаю. Он только ещё сказал, что на дорожных станциях и вдоль имперской дороги ещё действует имперское право. Но за пределами дорог и станций действуют законы королевства. Нам лучше держаться дорог.
— Бессарин принадлежит к королевствам, в которых запрещено творить магию. Если тебя поймают за этим занятием, то сожгут, — Лиандра поставила что-то на пол.
— Думаю, мы сложили всё, верно? — спросила она.
— Думаю да, — ответил Варош.
— Как далеко этот Бессарин? — захотел узнать Янош.
— Больше триста двадцати часов по ровным дорогам.
Янош тихонько присвистнул.
— Это далеко. Сорок дней пути.
— По открытым, ровным и сухим дорогам. Между нами и Бессарином находятся горы, а также есть ещё пустыни. Думаю, летом это путешествие займёт добрых три месяца.
— Стойте, дверь, — крикнул я.
Позади нас раздался стук, когда дверь скользнула на место, закрывая проход.
— Закрылась, — сообщил Варош. — Вы стоите не совсем в кругу, Хавальд.
Я сделал шаг вперёд.
— Так хорошо? — спросил я и сглотнул.
Я не забыл, что круг обрежет всё. В том числе и меня.
— Да, всё внутри круга, — ответил Варош.
— Что ж, — сказал Янош. — Как думаете, мы что-нибудь заметим?
— Понятия не имею.
— Надеюсь, камни расположены правильно, — сказала тихо Зиглинда.
— Положите кто-нибудь последний камень, — нетерпеливо заявила Зокора. — А то становится скучно.
Я прикоснулся к Искоренителю Душ и увидел, как Лиандра наклонилась вперёд.
14. Дом правосудия
Был своего рода толчок, и подул ветер, затем на нас посыпалась горькая, едкая пыль, земля и старая древесина.
— Тьфу! — закашлял Янош. — Голубиное дерьмо… Я ненавижу голубиное дерьмо! — раздался стук.
— Ай!
На моё левое плечо упало что-то тяжёлое и придавило, повалив в грязь.
Пыль была горькой, жгла нос, уши и рот, почти невозможно было дышать. Я никак не мог остановить приступ кашля, попытался дышать через мех на моём плече и почувствовал, как по щекам бегут слёзы. Вокруг меня все кашляли и ругались, что-то стучало и гремело, затем то, чем меня придавило, убрали, и рука схватила и потянула меня в сторону, выведя на улицу.
Было тепло. Нет, было жарко!
Кашель и хрип раздавались некоторое время, также продолжался стук, затем я почувствовал влажную тряпку на лице и горлышко мешка с питьевой водой. Я начал жадно пить.
— Что это было? — спросил я, когда снова смог говорить.
Мне ответила Поппет. Её голос тоже был хриплым.
— Мы перенеслись в здание, у подножия башни. Насколько я могу судить, у него такая же горизонтальная проекция, как и у «Молота», но это развалины. Полы башни провалились, везде лежали обломки. Когда мы прибыли, всё каким-то образом взлетело вверх и снова упало на нас. Полы почти на дюйм покрыты птичьим помётом.
— Как теперь и мы. Мы приземлились посреди дерьма! — сказал Янош, стоящий рядом. — Именно так, как я вам и сказал, Хавальд!
— Здесь жарко и ярко светит солнце, — раздался голос Зокоры.
— У меня чешется кожа.
— Посмотрю, есть ли в колодце вода, — крикнул Варош, и я услышал, как он ушёл.
— Что вы видите вокруг? — спросил я.
— Мы находимся на холме, — ответила Поппет. — Вокруг нас сухая степь. Я вижу остатки старой дороги, но на этом всё. Дорожная станция почти полностью развалилась. Везде мёртвый кустарник и жёлтая трава. Стоят ещё только внешние стены башни.
— Я думала, — пропыхтела Лиандра, — что империя строила только из камня.
— Видимо нет.
Или это дорожная станция была более ранней проекцией, чем «Молот».
— Наше снаряжение переместилось вместе с нами?
— Да. Но оно всё испачкано.
— Нам срочно нужна вода, — сказал Янош.
Воду мы захватили с собой, но после того, что описала Поппет, мне казалось этого мало.
— Колодец пересох! — крикнул издалека Варош.
— Нам, как всегда, повезло, — проворчал Янош.
— А колодец в прачечной? — крикнул я в ответ.
— Пойду проверю, но не особо на это надеюсь, — ответил Варош.
— У меня есть одна хорошая новость, — сказала Лиандра. — Под обломками лежат портальные камни.
— Хорошо. Если повезёт, то с их помощью мы сможем набрать воду в Громовой крепости.
Это действительно была хорошая новость.
Я снова закашлял. Горькая пыль осела везде и всё ещё мешала дышать. Мои глаза тоже продолжали гореть.