Не жалею, что родился русским.
А что нелюбим, так ну и пусть.
Ну, валяй же, ври напропалую.
К этому давно не привыкать.
Без слезы люблю тебя такую,
Русь моя-неласковая мать.
Накренил березы мокрый снег
Накренил березы мокрый снег,
Нахлобучил грусть на лапы елям.
Оборвался сердца резвый бег,
Разжигаемый любовным хмелем.
В молодую согнутый луну,
Долгою борьбою обессилен,
В голубом и я увяз плену,
Как однажды в синем взоре милой.
Тот недолгий роковой полон,
Выткали распахнутые очи
Ситцем занавешенных окон
И мороз январской темной ночи.
Не узнала милая о том,
Как любить без устали умею.
Что метель хлестала, как кнутом
И гоним не раз был стужей в шею.
Только отгорело все потом.
Угли прошлого давно истлели.
А, что мерз под дорогим
окном
Вовсе не печалюсь, не жалею.
И теперь, безмолвием пленен,
Созерцаю жалкие березы
И, как даль рябиновым огнем,
Жаркие на снег роняю слезы…
Накренил березы мокрый снег.
Нахлобучил грусть на лапы елям.
Ах, вернуть бы сердцу прежний бег
Да глазами вновь примерзнуть мне бы!
Выпал жребий
Зазывает тайный, кличет.
Сердце мается нестройно;
То летит, то волком рыщет.
То, как облака, покойно.
Не унять шального боя.
От беды не откреститься.
Потому душа и воет.
От того чумной не спится.
Ладится во тьме дать тягу
По задворкам тайной тропкой,
Что на взгорок к мужней бабе
Вьется по низине топкой.
Люба сладкая зараза.
Нету сладу никакого.
Пропадать однажды разом
Стережет судьба любого.
Черный глаз приметит сговор.
Выдаст злое слово тайну.
Знать прирезан буду скоро,
Иль забитым сброшен в яму.
Страх презрев, крадусь сторожко.
Зверем пробираюсь к милой.
Белые взбил месяц дорожжи
Посреди трясины гиблой.
Весь горю. Жарка дорога.
Бьет озноб в ночной прохладе.
Чудится, что муж зазнобы
У ручья с дружком в засаде.
От росы мокра полова.
Поскользнусь – замру с тревогой.
Нет опасности, и снова
Пробираюсь понемногу.
Филин вдалеке угукнул.
Подле сыч расхохотался.
Ласточек гнездо – сон в руку,
Знать, не зря ко мне являлся.
– Не пугайте крики, не пугайте тени!
Я повенчан с лихом, я помолвлен с темью.
Стихнут пересуды, захлебнутся сплетни.
Пепелище блуда разметают ветры.
Вот ограда, палисадник.
Далее изба резная.
Лишь одно оконце, сзади,
Светит, гостя поджидая.
Муж в покосах. Спят родные.
Конура пуста собачья.
Только звезды голубые
Тихо плачут над пропащим.
Постучал. Потухла свечка.
Ставень удивленно всхлипнул.
Миловать желанной плечи
Этой ночью жребий выпал.
Не пугай меня, мороз, не пугай
Жарок кабака прокисший рай.
Окрыляет гвалт пропоиц горьких.
Не пугай меня, мороз, не пугай.
Сердцу бражному не ладь недолгу.
В роковом запале я не тот;
Стиснула дыхание подпруга.
Пламя за порог меня несет,
Потягаться подстрекает с вьюгой.
С хрипом повода рвет коренной,
Нервно бьют копытом пристяжные
Раннею зарею золотой
В дали понести необжитые.
Только кучер нынче ослабел.
Насмерть пьяный сон свалил беднягу.
Видно, быть упряге не у дел;
Мне пропасть, увязши в передряге.
Цепко ноги прихватил сугроб.
Знать, примерзнуть у забора песне.
Обживать, сдается, снежный гроб
Нашептал когда-то злой кудесник.
Пусть замрет улыбка на губах,
Корка льда налипнет пусть на веки,
Навсегда загнав блаженный страх
Под берез согнувшиеся ветви.
Оборвется песня в сизой мгле.