подъезда.
Такой метод воспитания был не самый лёгкий, но, как показало время, эффективный.
Молодое поколение подрастало и, входя в пору женихи-невесты, начинало влюбляться и назначать свидания. В подъезде ровесников имелось много, но ни разу среди соседей не завязались романтические отношения. Выросшие вместе дети воспринимали друг друга исключительно на уровне братьев и сестёр.
Так, например, Игорёк без сожаления расстался с одной из своих подружек, устроившей сцену ревности, после того, как он помог Анечке донести сумки до дома.
— Если она к Аньке-сеструхе ревнует, что же меня дальше ждёт, — объяснял он маме, искренне не понимающей, почему к Ане нельзя ревновать.
Сама же Аня вскоре выговаривала в трубку телефона своему парню:
— Ах, с кем я на остановке стояла? Ты ещё к столбу приревнуй, это же теть Лидин Гошка из нашего подъезда!
Если Анечка считала объяснение, что «парень из нашего подъезда» — это исчерпывающий аргумент, то её собеседник с этим никак не соглашался, и девочка кидала трубку.
Взрослые недоумевали, почему так получилось. Лида, которую сын познакомил с подружкой — девицей с татуировкой и пирсингом, с тоской вспоминала младшую дочь Тамары. Тамара же выговаривала своей младшенькой:
— Выскочила замуж чёрт знает за кого, нет, чтобы на Лидиного Гошку посмотреть!
Правда, Катя частенько говорила Димке с Санькой:
— Вы в сторону Серёгиных девчонок даже не смотрите — им уже сейчас отец кофе в постель приносит, что же они от мужей потребуют!
Мальчишки фыркали:
— Вот ещё, придумала, мама!
— Ну, вы, теть Кать, и скажете!
Серёгины девчонки воспринимались ими как младшие, требующие особого присмотра сёстры. Что они и продемонстрировали, когда старшую, Нику, вздумал проводить до дома одноклассник Илюха из соседнего двора. Илюха был отловлен на подступах к подъезду. Ему залепили подзатыльник и объяснили, что если он ещё здесь появится, то так легко уже не отделается. Илюха струсил и убежал. Димка и Санька остались довольны, Никины вопли их не трогали — они сделали благое дело.
Вечером Ника нажаловалась родителям и младшей сестре Вике. Мама и Вика сочувствовали и давали советы, как лучше поговорить с мальчиками, Серёга же ржал как конь. Но когда все три его девочки вздумали на него обидеться, заявил:
— Девчонки, пошли в кафе-мороженое, неприятности заедать!
На следующий день он выловил Димку и Саньку и, сказав: «Парни, я ваш должник», вручил по диску с новыми компьютерными играми.
Сектанты
Лихие девяностые породили не только бандитские разборки, но и множество разных сект. «Ловцы душ» ходили по домам, останавливали людей на улице, чуть ли не силком всовывая свою литературу, заманивали на свои собрания. Сначала они шли косяком, затем косяк начал иссякать, затем им на смену пришли распространители биодобавок, косметики и всякой прочей ерунды.
Из всех встреч с сектантами в памяти жителей второго подъезда отложились всего две. О них-то и пойдёт речь.
Молодые сектанты, парень и девушка, нагруженные литературой, зашли во второй подъезд и решили позвонить в первую попавшуюся дверь. Первая попавшаяся дверь оказалась тёти Зоиной.
Когда тётя Зоя открыла, ей в лоб прозвучал вопрос:
— Вы в бога верите?
— Верую, — смиренно ответила тётя Зоя.
Если бы её слышали соседи, у них точно бы рты пораскрывались от этого смиренного тона. Нет, тётя Зоя иногда по воскресеньям в церковь ходила, яйца на пасху красила, на родительскую на кладбище ездила. Но если бы, говоря иносказательно, её ударили по одной щеке, она бы не только другую не подставила, сама бы обидчика по обеим щекам отхлестала, спиной к себе повернула, да ещё пинка бы дала для ускорения.
Сектантов этот тон в заблуждение ввёл, они почувствовали потенциальную жертву и начали заливаться соловьями.
— А вот ваша вера не правильная, только наша правильная, — и продолжили дальше рассказывать о своей вере и о том, какие блага ждут тётю Зою, если она начнёт посещать их собрания.
Выслушав, тётя Зоя встала руки в боки. Известная всему подъезду поза сектантам, конечно же, ничего не сказала, и то, что последовало дальше явилось для них полной неожиданностью. Тётя Зоя сказала:
— Значит так. Явились в мой дом не званные, не прошенные и мою же веру ругаете. Бог, значит, мой вам не угодил! А ну пошли вон отсюда! Сейчас милицию вызову, скажу, шастают тут всякие, квартиру обворовать хотят! Если я вас ближе, чем в пяти километрах отсюда увижу, сама без ментов вам бошки поотрываю! А ну пошли!
Сектанты вылетели из подъезда стрелой и отбежали на безопасное расстояние. После чего уселись на лавочку отдышаться.