Снова накатила пренеприятная мысль, не дававшая покоя ночью, пока не уснул. Моя отправка в прошлое уничтожила личность настоящего космонавта №1! Если я не смогу его заменить достойно, что, скорее всего, и произойдёт, история советской космонавтики изменится. Или, как сочиняли фантасты и осторожно предполагали некоторые физики, я попал в параллельную реальность. Тогда послезнание спускается в унитаз, коль понятия не имею, насколько этот мир соответствует известному мне.
Пока в ушибленных мозгах носился ураган самых противоречивых размышлений, раздался топот десятков сапог. Мимо в сотне метров пронеслись курсанты, похоже – мой взвод, потому что мелькнуло знакомое лицо Дергунова. Парни, выложившиеся на гимнастических снарядах, тяжело дышали и не смотрели по сторонам, краснолицые и распаренные, несмотря на лёгкую одежду – галифе и гимнастёрки, явно не по погоде января в Южном Приуралье. Ещё прошлым утром я, точнее – моё нынешнее тело, бежал (бежало) в том же табуне, наверняка не испытывая ни малейшего дискомфорта. Скорее – мышечную радость.
Старший лейтенант, скакавший рядом со взводом, заметил меня и приблизился, сбавив прыть.
- Сержант! Почему не в медчасти?
- Виноват, товарищ старший лейтенант. Проветриваю голову, чтоб быстрее зажила. Хочу как можно быстрее вернуться к занятиям. Скоро вылеты…
- Если хочешь в воздух, слушайся врачей. Доктор Сарнов тебя осматривал?
- Никак нет. Только фельдшер при госпитализации.
- Тот Рембрант, что расписал тебя йодом… Марш в медчасть! И не сметь её покидать. Сам пойми, с черепно-мозговой травмой шутки плохи. Могут списать из ВВС.
Я получил не так уж много, засветив Бушневу в пузо, а Шпанько в челюсть, да и потом отбивался сколько мог, выиграл драгоценные секунды до появления офицера. Гагарин в памятной мне реальности месяц провалялся на койке… И то остался одним из самых здоровых людей на планете. Но зачем спорить?
- Есть идти в медчасть!
- Юра… - вдруг совсем иным тоном спросил офицер. – Как ты после этого?
- Отвратительно. Нет, не физически. Я в норме. Но чувствую себя преданным. Товарищ старший лейтенант, я ведь для них старался. Авиация – не пехота, где винтовку наперевес и ура на пулемёты. Тут очень точно нужно соблюдать каждую мелочь. По Як-18 помню, любая ошибка, и ты – в штопоре. Если высоты хватит, выберешься, если нет – прощай, Родина. Расхлябанность для них же самих – угроза их жизни. Разобьются на дурницу и самолёт угробят.
- Да… Тебе двадцать три, а рассуждаешь как ветеран. Правильно рассуждаешь. Сосунки позже до этого дойдут. Кто успеет и не погибнет. Я не ошибся, выбрав тебя своим помощником.
- Прошу освободить меня от этой должности. Командир обязан быть авторитетом для подчинённых. То, что я допустил нападение – мой провал. В самолёт и в своё умение летать верю, в лидерские качества – больше нет.
Офицер огорчился.
- Давай так. Временно ставлю Дергунова. А ты выздоравливай. Позже вернёмся к разговору. Кругом марш!
Я повернулся, отстучал строевым положенные шаги, потом перешёл на обычный аллюр. Вернулся в медчасть ровно к завтраку, склевал макароны и выпил чаю, намазав хлебушек маслом. Затем схарчил хлеб и масло татарина, тот ещё не был способен питаться обычной едой.
Доктор Сарнов, майор медслужбы, светил мне лампочкой в глаза, проверял рефлексы, задавал вопросы «какое сегодня число», «где мы находимся», «как фамилия командира учебной роты», на последний вопрос я ответа не знал и предложил ему: что вы всё о ерунде да о пустяках, лучше спросите меня о скорости отрыва и скорости сваливания МиГ-15бис, допустимых перегрузках и углах атаки, заправочных ёмкостях, боекомплекте. Сарнов рассмеялся.
- Спросить-то могу, но я сам не знаю правильные ответы. Но раз ты столь уверен в себе, могу подтвердить: мозги у тебя не пострадали. Отдохни до завтра, понаблюдаем. Если всё будет в норме, отпущу.
Как велел командир, после завтрака и медосмотра я никуда не пошёл, растянулся на койке и погрузился в размышления. И неожиданно почувствовал приступ странного, мало на чём основанного оптимизма.
Я свалился в январь пятьдесят седьмого – до запуска первого спутника и начала космической эры по советскому календарю. На самом деле, первый космический аппарат вылетел выше условной границы атмосферы и космоса, поднявшись на сто восемьдесят восемь километров, если не ошибаюсь, ещё в сорок четвёртом, это была ракета А4 Вернера фон Брауна. В руках американцев в мае сорок шестого она добыла фотоснимок Земли из космоса. То есть Землю фотографируем из космоса, но космическая эра ещё не началась? Не смешите тапочки моей бабушки.