— Судя по всему, к делу имеет отношение пропавший из хранилища шаринган. Кто-то вернул его Учихе либо вживил себе и собственноручно его телепортировал. Покинуть госпиталь иначе как с помощью камуи он не мог. Учитывая состояние Учихи, наиболее близок к реальности второй вариант.
— Какова вероятность того, что он до сих пор в пределах деревни?
— Никакой. Имея возможность перемещаться куда угодно, оставаться в деревне, и вообще в Стране Огня, было бы глупо.
— Неизвестный как-то проник в хранилище, минуя охрану. Означает ли это, что он тоже изначально обладал какими-то пространственно-временными техниками?
— Сложно сказать. Мы до конца не знаем всех способностей Мадары. Но, думаю, если бы это были техники джикукана, ему ничего не стоило бы захватить и риннеган. Однако по непонятной причине он этого не сделал. Зато убрал свидетеля из клана Хьюга. Очевидно, тот засёк его бьякуганом сквозь стены лаборатории. Возможно, я плохо знаю Мадару… Но почему-то у меня создалось впечатление, что он не очень-то скрывает свою личность и вряд ли станет терять время на устранение свидетелей. Он и так наш единственный подозреваемый. С другой стороны, он мог сделать это затем, чтобы Хьюга не поднял тревогу и охрана Учихи не была усилена. Ему нужна была возможность максимально беспрепятственно его вытащить.
— Какаши доложил, что, как только узнал о случившемся, немедленно сделал вылазку в камуи. Однако ничего не обнаружил. Ему приказано повторять их регулярно по мере возможности глаза. Однако после перенапряжения на поле боя его шаринган в очень плохом состоянии. Неизвестно, когда в следующий раз он сможет использовать додзюцу.
— Остаётся, конечно, ещё одна версия… — Шикамару задумался. — Не исключено, что среди шиноби деревни есть предатель.
Хината не находила себе места. Токума-сан мёртв, Ханаби исчезла… Со времени последней тренировки сестры в семь вечера предыдущего дня её больше никто не видел. Никаких следов.
Место смерти Токумы-сана, дежурившего в ту ночь по кварталу, наводило на мысль о том, что и Ханаби нужно было искать где-то там. Он едва ли не лучший в клановом додзюцу и, кроме того, шиноби с развитым чувством долга. Отец всегда ему доверял. Токума-сан скорее умер бы, чем глаз спустил с Ханаби. Впрочем, он как раз умер… А это означает, что похищение Ханаби как-то связано с исчезновением тщательно охраняемого шарингана врага. Скорее всего, и проклятый глаз, и её сестрёнку похитил один и тот же человек. Бедный Токума-сан… Он явно сделал всё, что мог, чтобы это предотвратить.
Была ещё одна догадка. Хината бы не рискнула никому об этом рассказать.
Что-то подсказывало, что Токума-сан — а значит, и Ханаби — неспроста оказались возле госпиталя… Как-то это связано с тем, что в последнее время сестру было оттуда не вытащить. Хината была склонна считать повышенный интерес к этой угнетающей морально и физически деятельности скорее нездоровым и сильно беспокоилась за неё. Поэтому приказ отца присматривать — то есть шпионить — за сестрой на службе удачно ослаблял муки совести. Всё-таки она не по собственной воле это делает, да и к тому же на благо Ханаби…
Когда будучи на первом этаже и привычно сканируя помещения в поисках сестры Хината впервые заметила сквозь потолок, что Ханаби находится в комнате Учихи, она так и застыла на месте с включенным бьякуганом, готовая в любую минуту туда рвануть. Однако выглядело так, будто Ханаби просто делает ему перевязку. Она занималась этим так увлечённо и старательно, что Хината так и не решилась вмешаться. Она с тревогой проследила всю перевязку до конца, пока не убедилась, что Ханаби покинула палату цела и невредима. Если бы Хината за час до этого не проводила ему блокировку тенкецу и не была уверена в том, что он совершенно не опасен, она бы уже давно вытащила оттуда Ханаби, нарушив приказ Цунаде-самы держать его личность в тайне. А так для сестры он был обычным пациентом. Хината сама иной раз не могла отделаться от чувства жалости к нему, как к остальным больным. Одно дело — разумом понимать, сколько жизней разрушил этот человек, сколько горя причинил миру шиноби, абстрактно ненавидеть его всей душой за всё, за Неджи, за Наруто, за эту жуткую войну, за всех остальных пациентов, которыми под завязку напичкан госпиталь. Другое дело — постоянно контролировать себя при процедурах, оберегая его жизненно важные точки, чтобы ни в коем случае не повредить необратимо систему циркуляции чакры… Это долго, монотонно, это сродни заботе, а потому заставляет воспринимать его как нечто живое. Вот его сердце бьётся под её руками. Как у них, как у всех. Он не монстр, он из таких же плоти и крови. Ему больно от неосторожного прикосновения — и Хината едва сдерживается от того, чтобы не попросить прощения. Она усилием воли возвращает все негативные чувства к нему, вспоминает, как это лицо было искажено безумием где-то над головой Джуби, извивающиеся деревянные пики, пронзающие грудь Неджи… И тем не менее он перед ней настолько беспомощен, что она просто не может желать ему смерти. Но и лечить тоже не может. Её словно парализует при мысли обработать ему раны. Хината делает своё дело — перебивает тенкецу — и уходит, мучимая совестью одновременно и за своё сочувствие (этим самым она будто предаёт деревню), и за свою чёрствость. Она знает, что без чакры его раны не заживут совсем или заживут ещё очень не скоро. Оказалось, чувствовать себя невольным палачом своего врага не так уж и сладко. Во всяком случае, никакого облегчения это не даёт. Поэтому когда Хината увидела там Ханаби, какая-то часть её была рада, что кто-то по незнанию не испытывает к нему такого же отвращения и может хоть немного помочь. Хотя бы облегчить страдания. В конце концов, заживут его раны или нет, Хината без проблем сможет и дальше подавлять его чакру.
Хината не стала говорить об этих визитах отцу. Видя, как сестра самозабвенно ухаживает за Учихой, она испытывала какое-то странное тёплое чувство пополам с тревогой. Глядя в её светящиеся глаза, Хината каждый раз принимала решение молчать о том, что знает, даже перед самой Ханаби. Помимо прочего, было стыдно признаваться сестре в том, что она шпионит. И то, что Ханаби сама ни разу не заговорила об этих похождениях, только подкрепляло её решение не вмешиваться. Хината оберегала её, продолжая обеспечивать почти полную нефункциональность чакры Учихи и часто наблюдая со стороны.
Теперь же Хината проклинала собственную бесхребетность. Учиха ведь тоже исчез. Если бы она рассказала Ханаби о нём правду! Ну и что, что нужно было бы нарушить приказ. Это всё её вина. Она не смогла уберечь сестру. Скорее всего тот, кто помог Учихе сбежать, заинтересовался не только шаринганом, но и глазами Ханаби. Ох уж это проклятье главной семьи… Насколько проще было бы иметь на лбу «птицу в клетке» и не волноваться за своих близких! Если враг знал, где шаринган, и знал, где Учиха, то знал и кто с ним чаще всего. Заманить туда Ханаби в нужный момент было проще простого. Её самоотверженная сестрёнка ринулась бы в госпиталь не задумываясь в ответ на любое сообщение о том, что с Учихой что-то не так. Она ведь не могла догадаться, что это может быть ловушкой. Другой вопрос, как она могла получить это сообщение и как покинула ночью квартал?
Отец рвал и метал, когда узнал о похищении. В такой ярости Хината его никогда не видела. И, самое главное, было не понятно, в каком направлении высылать поисковые команды. Хината сама была готова сорваться и бежать на поиски, но куда?
«Ханаби, пожалуйста, держись… Мы обязательно разберёмся в этом…» О том, что глазами сестры могли уже воспользоваться, и что Ханаби можно было уже не найти, Хината старалась не думать.
Оставалась одна надежда на…
— Наруто-кун!
Хината выглядела совершенно потерянной.
— Что-то случилось, Хината?!
— Наруто-кун… Ханаби пропала.
— Ханаби-чан? Как пропала? Когда?!
— Её никто не видел со вчерашнего вечера. Сегодня обнаружилось, что её постель пуста, дежурный мёртв, и в деревне её найти не удалось. В клане переполох с самого утра, не известно даже примерно, в каком направлении искать. Наруто-кун… Ты не мог бы с помощью сендзюцу-чакры…