— Расскажите!
— В Древнем Риме, в столицу которого мы едем, было время гражданских войн, когда все воевали со всеми. Еще до Цезаря. И противники нанимали отряды вооружённых дубинами рабов, которые убивали их политических противников. Но в определенный момент, они вышли из по контроля, и стали грабить и убивать всех без разбора. Тогда политические противники договорились, и, однажды ночью, собрались и напали на отряд этих бандитов. «Бардиариями» их, кажется, называли, и перебили всех до одного.
— А откуда Вы это все знаете? — спросил я его. — То, что было так давно.
— В библиотеке Папского престола хранятся такие древние книги и рукописи, о которых прочти никто не знает. Служи мне верно, усердно учи языки, и латынь, и возможно, когда-то я тебя туда отведу! — пообещал мне Альфонсо'.
— Какой хитрый этот Альфонсо! — снова восхитился Саша. — Как он искусно цепляет на крючки любопытства Ярослава. Интересно, что это за библиотека?
— Самое главное, что он прав на счет опричников, — задумчиво прервав чтение, сказал старый академик, — смотри, у них тысяча пятьсот шестьдесят девятый год! Правильно?
— Правильно! — согласился с ним Саша.
— А знаешь, когда Иван Грозный упразднил опричнину и запретил даже слово это произносить?
— Забыл, если честно, — повинился юноша.
— Официально, опричнина была отменена в тысяча пятьсот семьдесят втором году, то есть через три года! Хотя надо признать, что казни и ссылки продолжались практически до самой смерти Грозного, в марте тысяча пятьсот восемьдесят четвертого года, — сказал Сергей Порфирьевич. — Но с высоты прошедших лет, таких примеров очень много.
— Например? — спросил Саша.
— Ну смотри. Великая Французская Революция. Якобинцы, которые опьянели от человеческой крови. Практически всем им отрубили головы. Парижская Коммуна. Там тоже не обошлось без убийств своих противников — без суда и следствия. Тоже, чем закончилось, мы знаем. Штурмовики Рема в Германии. Когда они помогли Гитлеру силой и погромами захватить власть, и стали претендовать на руководство в Рейхе, им устроили ночь длинных ножей! Да и у нас, в нашей истории, — и старый академик понизил голос.
— Что у нас в истории? — спросил Саша.
— Старые большевики, которые умели только воевать со своим же народом и убивать, в мирное время, после революции, стали только мешать строить новую страну. Сначала, они устроили резню своих противников — в тридцать седьмом году, а потом Сталин зачистил их, — еще тише, оглядываясь машинально по сторонам, ответил дедушка Кати.
— Не будем о политике, — предложил юноша, прекрасно понимая въевшийся в костный мозг страх человека, который сам попал под репрессии.
Глава 11
Ищейка идет по следу
АКАДЕМГОРОДОК. КВАРТИРА КРЯКИНЫХ
Полковник милиции Крякин приехал домой в сильно раздражённом состоянии. Он отпустил водителя и поднялся к себе в квартиру. Навстречу выбежала любимая дочка Юлия, из-за которой у него и случились неприятности на работе.
— Папуля! — она обняла отца, которого очень любила.
— Юля, нам нужно серьезно поговорить, — сказал он, и, положив фуражку на вешалку, направился в комнату дочери. Встревоженная девушка проследовала за ним.
— Присаживайся, разговор будет долгий, — голос полковника строгий, но не громкий вынудил Юлю молча опуститься на кровать и с тревогой ожидать продолжения. Причем, судя по тону отца, не совсем приятного продолжения.
— Что случилось, папа? — голос девушки слегка дрогнул.
— Случилось, — вздохнул отец. — Юленька, зайка, скажи мне, пожалуйста, тебе очень нужен этот Иванов?
— Папа, он мне нравится, — она помолчала и добавила: — Очень нравится.
— Юля, ты уже взрослая и должна понимать, что не все что нам нравится в этой жизни, нам нужно и можно иметь.
— Папа, ты же говорил, что мне поможешь! Ты уже передумал? — обиделась девушка.
— Папа не только говорил, он уже начал действовать, — ответил ее отец с досадой в голосе.
— Так в чем тогда проблема?
— Проблема? Это не проблема, доча, это катастрофа, — опять вздохнул отец.
— Ну скажи, что такого случилось? — недоумевала Юля.
— Я организовал проверку ОБХСС, чтобы они проверили деятельность деда этой Кати Бессоновой. Послал лучшего специалиста.