— Это почему? — обиделся за напарника дедушка Кати.
— Сергей Порфирьевич! Вот скажите мне. Вы прошли лагерь. Вас, при всем желании, ну никак не назовёшь рафинированным интеллигентом.
— Это верно, — согласился ее собеседник.
— Так скажите, Вы бы смогли, — голос бывшей аристократки понизился до свистящего шёпота, — прирезать трех мужчин ножом, а девушку задушить?
Старый академик-сиделец задумался и ответил:
— Каждый из нас способен на многое. Но только в экстремальной ситуации, на что он действительно способен, можно будет узнать наверняка. Я не знаю. Правда. Но возможно и убил бы. Речь идет о моей единственной внучке! Это как на войне с фашистами. Убийство этих зверей я не считаю убийством человеческих существ! Сначала они вывели сами себя из состава людей, своими преступлениями, а потом уже Саша их наказал! Помните как у Константина Симонова? В стихотворении тысяча девятьсот сорок второго года?
Бабушка Кати задумалась на секунду и произнесла вслух:
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
— Эти стихи Вы имеете в виду? — спросила она.
— Именно!
— Хорошо, — будем надеяться, что это была просто мужская работа. Работа по защите: своей любви, своей женщины, своей семьи! Идемте, может они уже там нацеловались и наобнимались, — улыбнулась бывшая аристократка и они вместе с дедушкой Кати направились на кухню.
По кухне стремительно распространялся запах подгорающей жареной картошки из стоящей на газовой конфорке сковородки. На это «несущественное» обстоятельство абсолютно не обращали никакого внимания обнимающиеся Катя и Саша. Вошедшие взрослые улыбнулись и тактично покашляли.
— Ой! А мы хотели уже вас позвать, — смутившись сказала Катя. — Садитесь за стол.
МОСКВА, ЛУБЯНКА, КОМИТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР
В кабинете Громова загудел прибор селекторной связи. Голос секретарши произнес:
— Товарищ генерал-полковник! К Вам просится полковник Лукин, с докладом!
— Пусть заходит!
— Здравия желаю, товарищ генерал-полковник! Разрешите войти? — в кабинет вошел Лукин держа в руках увесистую папку.
— Заходи, Жора! — и генерал встав с кресла пожал своему помощнику руку.
— Я принес завершенное дело Принца и его банды! Для Председателя! — торжественно сказал полковник.
— Садись и докладывай! Давай прогоним его по сценарию вопрос-ответ, как будто я Андропов, а ты — это я! — пригласил его за стол Громов.
— Хорошо, товарищ генерал-полковник! — Они сели и Лукин открыл папку.
— Итак, — начал он, — в настоящее время следственно-процессуальными мероприятиями установлено, что в Москве и области — с тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года — действовала организованная преступная группа в составе четырех человек, к которым в этом году присоединился пятый член банды.
— Как был установлен год начала преступных действий этих негодяев? — спросил генерал.
— Первая, по хронологии, жертва, обнаруженная в овраге в месте массового захоронения, по данным судебно-медицинского исследования, относится именно к этому, шестьдесят четвертому году.
— Понял. А кто пятый член банды? И почему пять? Мы же нашли только четыре тела? — продолжал уточнять Громов.
— Пятой была дочь полковника МУР-а Юлия Крякина!
— Как это удалось установить? Вдруг она там оказалась совершенно случайно? Я вообще думаю, не мог ли наш трансперсонавт ликвидировать невинного человека по ошибке? Как она вообще связана с Принцем?
— Во-первых, она помогла похитить Екатерину Бессонову. То есть она уже соучастница! — ответил Лукин.
— Ну может быть она не знала, что задумали эти преступники? Не догадывалась. А он ее ликвидировал просто как лишнюю свидетельницу.
— Это не все, — полковник вздохнул и, поискав, вынул из папки лист на котором были отпечатки пальцев. — Вот результаты экспертизы по отпечаткам на бутылке извлеченной из последней по хронологии жертвы.
— И что там? — спросил генерал.
— А там пальчики нескольких человек. Среди которых, отпечатки самого Принца и… — полковник замолчал.
— Что «и»? Не тяни, Жора, быка за хвост!
— И Юли Крякиной, — медленно произнес полковник.
— Да? — генерал встал и стал ходить по кабинету. — Не могу в это поверить!
— Мне вы можете не верить, но вот дактилоскопия не врет! — твердо ответил Лукин.