— Да не суть, — буркнула я. — Голова у меня болит и сильно, че всем этот ужин так сдался? Тут пожрать нельзя, что ли?
Какое-то время бабка молчаливо взирала на меня так, словно впервые увидела. Кожа на её пухлых щеках как-то странно налилась сперва бледностью, потом краснотой. Она злобно прищурилась и схватилась за полотенце, висящее на спинке стула, что стоял рядом со столом.
— Ты че удумала, старая? — пробормотала я, смотря, как она скручивает полотенце в жгут.
— Старая⁈ Пожрать⁈ — завопила бабка, похоже выходя из себя и как-то чересчур резво взмахнула своим оружием в мою сторону.
— Эй, не вздумай даже! — вызверилась я, но похоже это лишь наоборот придало ей ускорения, и она щелкнула своим импровизированным хлыстом прямо по мне.
После того, как плечо прошила вспышка жалящей боли то, что было в последующие несколько минут, я честно говоря, не знаю. Словно свет выключили, а в себя пришла уже сидя на няньке верхом и довязывая руки у неё за спиной её же полотенцем. Бабка уже не сопротивлялась и спокойно лежала поперёк кровати лишь часто и злобно дышала. Надо думать, весила я немало и быть погребённой подо мной то ещё удовольствие.
— Ты учти, фрау, в следующий раз не посмотрю, что ты баба, — пробормотала я и шокировано замерла.
Всё произошедшее было так на меня непохоже! Я никогда… никогда… не то, что руки ни на кого не подняла даже в мыслях старалась плохого не думать, надеясь, что боги однажды оценят моё прилежание и вознаградят за послушание… А, что же я сделала?!.
Нервно сглотнув, слезла с госпожи Брувер, почему-то только сейчас смогла вспомнить её имя. Амалия Брувер, ей пятьдесят пять лет, и она присматривает за детьми графа с момента рождения Тэо. Да, я помню это. Как помню, и то, как боялась её наказаний и излишне пристального внимания. Она любительница воспитывать хворостиной за любую провинность, но почему-то исключительно меня. С Тэо и Себастьяном она себе подобного никогда не позволяла!
Так, а почему со мной можно⁈
И все же, разве так бывает, что человека которого ты боялась всю осознанную жизнь ты берёшь связываешь полотенцем, при этом даже страха нет…
Неожиданная волна гнева вдруг показалась правильной и верной. Будет знать, как руки распускать!
— Развяжи меня немедленно, мелкая дрянь! — послышалось яростное шипение из-под меня. — Совсем с ума сошла? Что на тебя нашло⁈
— Ну, уж нет, — хмыкнула я. — Я тебя развяжу, а ты опять тряпкой махать начнёшь! Сама развязывайся, а я пока пойду на ужин, раз всем так невтерпёж меня на нем узреть, — пробормотала я, с трудом сползая с распростёртого подо мной тела, я пару раз запнулась и несколько раз навалилась на старушку. Искренне переживая не придушили ли её мои кульбиты на её спине, я на всякий случай ещё разок толкнула её и услышав сдавленные ругательства успокоилась. Живая.
Распахнув шкаф, я каким-то совершенно новым взглядом рассматривала свой не внушавший ничего кроме странной брезгливости, гардероб.
— Что это, а? Вы что мебель чехлили и мне на сдачу нашили⁈ — сплюнула я, рассматривая древние платья самых невразумительных расцветок. — И, что это? Почему брюк нет? — нахмурилась я, только сообразив, что вроде как неприлично девице в брюках ходить. — А, в этом прилично? — прошипела я себе под нос, разглядывая платье бледно-желтого цвета в мелких цветочках. — Расцветки, как в дурдоме… — пробормотала я.
— Где? — опять переспросила бабка, так и не сумев перевернуться на спину. Точно глухая.
И, правда, где?
Тряхнув головой, выудила платье темно-синего цвета. Почему-то цвет показался… домашним каким-то? Словно я привыкла именно такое носить изо дня в день и в принципе меня это не раздражало. Наоборот даже, воспринимала, как броню за которой не видно ничего лишнего. Позволяет слиться с толпой…
Какой толпой? Да, кто бы знал⁈
Странные ассоциации, но так или иначе, я натянула платье, наскоро причесалась и заплела свои пшеничного цвета волосы в толстую косу. Бросив недовольный взгляд на своё отражение, я будто впервые увидела себя. Этой зимой мне исполнилось двенадцать лет, но за счет своего грузного телосложения смотрелась я старше. И на фоне мачехи и сестры выглядела, конечно, не сказать, что красавицей. Несмотря на то, что каждое платье имело шнуровку, чтобы была возможность затянуть его потуже, меня это особо не спасало. Я была похожа на маленький толстый комод, хотя надо признать, что светлые волосы и глубокого цвета синие глаза были тем немногим, что меня действительно красило.
— Что ж ты так отожралась? — вдруг спросила у самой себя и едва не вскрикнула, потому как на мгновение показалось, что в ответ с зеркальной глади на меня смотрит кто-то совершенно незнакомый.