Я сел рядом с Царевичем и присмотрелся к майору внимательнее. Видел его впервые.
— И чего его рядом с нами не было? — в шутку спросил я. — Он бы там всех победил.
— По-любому особист, — предположил Руслан. — Рожа такая.
— Не, это штабист, — сказал я, немного подумав. — Матёрый, причём. Из тех, что приезжали, иногда стреляли в сторону врага, потом уезжали назад водку пить и в грудь себя колотить, как хорошо повоевали. Даже перед нами пальцы гнули, какие они вояки, блин, псы войны. Зато «боевые» получали, и награды.
— Угу.
— Штабист, — подтвердил отец, заходя в комнату. Он вытирал руки полотенцем. — Орден мужества ему дали. Говорит, штурмовал дворец Дудаева и Совет министров, возглавил батальон, куда был прикомандирован, когда их комбата убило. А я слушаю, да что-то думаю, что говорить он слишком любит.
— При штурме совмина я его не видел, — я напряг память. — Хотя там много кто был. Там морпехи ещё были, Лёня Белоусов и Сева Михалюк… чай горячий?
— Вот дед твой тоже не любил вспоминать, — сказал батя, посмотрев на меня. — Ты его и не помнишь, наверное.
— Медали он мне показывал — помню. За освобождение Варшавы вроде бы была, её точно помню.
— А вам так ничего и не собираются выдавать? Медали, ордена?
— На представление отправляли, — сказал Руслан, немного подумав. — На Халяву отправляли, на тебя отправляли, — он кивнул на меня, — за ранение и за тот танк. Самовара ещё хотели наградить. Но куда-то отправили, и там оно всё и потерялось.
— Всё ему досталось, — я показал на телевизор. — Ща, я быстро.
Я переоделся в спортивный костюм и потащил Царевича на кухню, где мы поели жареной картошки. А они как давай обсуждать работу:
— А что с два ноля — двадцать пять? — строго спросил отец. — Ты же передний редуктор центровал?
— Ну, с Евгений Петровичем, — Руслан, ковыряющийся вилкой в сковородке, задумался. — В ТУ-28 запись есть, приёмщик проверял.
— Да знаю, что есть, и что Витя смотрел. Но всё равно не то что-то с ней. Короче, эта лайба на техосмотр заходила, потом на межпоездной попала — все пакеты на ПРР изорвало, как бумагу. Техосмотр на цех ремонта спирает, что плохо отцентрован вал. Ну да фиг им, там два ТО пройдено после ремонта. Их это ответственность…
— Весёлая у вас работа, — заметил я. — Нихрена не понял. У тебя сало осталось? А то жареная картошка без сала — как-то не то.
— В морозилке, — показал отец. — Я уже забыл про него.
Почти тридцать лет для меня прошло, а про сало вдруг вспомнил. Ну вовремя, ничего не скажешь. Зато поели.
После мы отправились к Грише Верхушину, сослуживцу Моржова. Парни его знают, а вот я его не видел. Но даже если бы никто из нас его не знал, воровство «боевых» у инвалида кого угодно разозлит.
Гриша — в возрасте, он старше Моржова, есть жена и маленький сын. После ранения его комиссовали, и он вернулся сюда, пока сидел без дела. А какое дело, когда правой руки нет?
Дверь чуть-чуть приоткрылась, оттуда выглянула молодая женщина в домашнем халате и с косынкой на голове. На лице виден синяк, слабо замазанный пудрой. А дверь на цепочке, как в американских фильмах, у нас одно время тоже стали ставить такие. Правда, быстро поняли, что это бесполезная штука при реальных ограблениях.
— Вы к кому? — женщина напряглась и беспокойно посмотрела назад.
— К Грише, — сказал я. — Позовите, мы ненадолго. Поговорить.
В квартиру она нас пускать не стала, даже закрыла её на замок.
— Мать Гриши с моей матерью подруги, кстати, — тихо произнёс Царевич. — Я его до Чечни видел несколько раз, в гости приходили, и когда пересекались под Шатоем, он меня вспомнил. У него брат ещё есть младший — наш ровесник, тоже видал. Но в армию он не ходил, отмазался.
— Не пересекался с ними.
Замок снова загремел, и дверь открыл высоченный мужик в тельняшке. Усатый, загорелый, уже с брюшком, но ещё крепкий. На мускулистом левом плече набит парашют, а правая культя перемотана бинтом — руку он потерял выше локтя.
— Чё надо? — грубо спросил он, поглядев на меня, и взгляд скользнул по Царевичу. — А, Руслан, здорово! Ничё ты вымахал, не узнал даже!
— Да такой же и остался, Гриша, — Царевич улыбнулся. — Это вот Андрюха Старицкий, Старый, мы тебе о нём всё рассказывали. Он тогда в госпитале лежал, когда мы с вами под Шатоем стояли.
— С Моржовым вашим там лежал, — добавил я.
— А, понял-понял — он рассказывал, — Гриша закивал. — А я же вас всех ещё раз видел. Когда ваш капитан с нашим майором ругался, чтобы тот раненых забрал. Ещё и вас захватил. Но там не до того было, чтобы ручкаться. Прижали тогда конкретно.