Зачем-то включили телевизор, там показывали «Что? Где? Когда?», но без звука, потому что из магнитофона играл «Сектор Газа»:
— Как бы мне её обнять, эх, боюсь, ядрёна мать, я ведь женщин никогда не обнимал.
В кладовке у Царевича нашлась гитара, Шопен тут же принялся её настраивать.
— А помните? — он поднял голову на нас. — Там в подвале тогда какой-то мужик тогда пел, неб’итый? Не помните? Мы тогда заходили погреться, а он там поёт. Про осень чё-то там.
— Это Шевчук был, — сказал Царевич, скрестив руки на груди. — Из ДДТ. Он в третьей роте тогда сидел, пацаны говорили. Потом к другим уехал.
— А? Кто? Да не гони, Ца’евич, — Шопен замотал головой. — Чё бы он там забыл?
— Да чё я гнать-то буду? Зачем мне это? Пацаны говорили, и по ящику тогда показывали.
— Царь Султаныч, а ты когда нас с подругой своей познакомишь? — вездесущий Шустрый уже был здесь.
— С какой? — Газон тут поднял голову.
— Да вон, на фотке! — Шустрый полез в шкаф.
— Будешь по моим вещам лазить, — обычно спокойный Царевич сжал кулак и погрозил ему, — я тебе такую жизнь устрою, Шустрик.
— Эх ты. Деваха такая, а ты стесняешься чего-то.
Халява вернулся с кухни, я его поманил в коридор.
— Где там батя твой? А то встречи горят.
— Да должен был прилететь с Москвы днём… — начал Славик.
— Из Москвы, — поправил его Самовар, услышав из комнаты.
— Короче, — Халява почесал затылок, — час назад только приземлился, задержали самолёт. Про тебя он не забыл. Завтра — сто пудов встреча. Он и сам хочет послушать, интересно ему. Думает, что на бухло мы выпрашивать будем, поэтому надо будет убедить. Просто так не даст.
— Убедим. Афганцы загорелись идеей, продавать будут с минимальной наценкой, чтобы затраты на дорогу отбить. Но без нас провернуть не смогут — в компах они туговато соображают, самоучки. Остался вот твой отец, если займёт. Но если что — на пару компьютеров у нас денег хватит, и там раскрутимся.
Мясо варилось дальше, ароматы распространялись на всю квартиру, стало совсем жарко, только Самовар кутал ноги. Казалось ему всё, что они мёрзнут. Все мы читали про эти фантомные боли в оторванных конечностях, и тут помочь ему не могли, кроме компании и поддержки.
Между делом я подошёл к нему с каталогом, поправили с ним смету с учётом новых цен. Маугли же подтянул к себе газету, в которой Царевич оставил неразгаданный до конца кроссворд.
— Знаменитый роман Э. Войнич, — произнёс он. — Четыре буквы.
— Овод, — тут же отозвался Пашка Самовар, почти не раздумывая.
— Это я помню, — Маугли внёс запись. — Автор «Войны и мир» — Толстой… Стыдно не знать, Руслан.
— Я не дошёл дотуда, — раздался смущённый голос Царевича.
— И… оба-на. Город, где родился Нильс Бор… это кто такой вообще? Десять букв, первая — А, последняя — Н, четвёртая — Е, шестая и восьмая — Г.
— Химик это знаменитый, — проговорил Самовар, поправив что-то на листе со сметой. — А город… хм-м… Копенгаген?
— Ко… — Маугли занёс ручку, но писать не стал, — итить твою, не подходит, первая А. Остальное всё бьётся.
— Значит, там где-то ответ неверный, — не терпящим возражения тоном сказал Пашка.
— Это не химик, — вдруг произнёс Шопен, отвлекаясь от гитары. — Это физик.
— Базаришь, — неодобрительно сказал Газон, рассматривая свои часы золотого цвета. — Самовар говорит, что химик, значит — химик.
Часы у Сани с виду крутые, но явно поддельные, вот он и смотрел, не слезла ли с них краска. С внутренней стороны браслета, где металл прижимался к коже, всё уже слезло.
— Да физик, отвечаю, пацаны! — спорил Шопен. — Я в школе училке про него отвечал.
— Или физик? — Самовар задумался сам и подкатил коляску к шкафу, где у Царевича лежали книги. — Посмотреть бы где.
Ну да, интернета сейчас нет в каждом устройстве, у нас тут и мобилы-то не у каждого. Только в книжке искать.
А встреча шла дальше. На улице вечер, темно, а у нас весело. Ходили из комнаты в кухню и наоборот, Шопен чуть не посолил суп во второй раз, а потом увидел в шкафу лавровый лист и перец горошком, и, судя по всему, такое он никогда не видел раньше. Но Шустрый ему не верил, думал, что тот над ним смеётся.
Жаль, что Даша сегодня не работает в магазинчике поблизости, а то бы позвал, познакомил со всеми. Но ещё познакомлю.
— Девок, может, позовём? — предложил Шустрый и полез в карман. — Вот, телефончики нашёл, — он показал сорванную со столба красную листовку с надписью «твоя Багира» и номер.
— Не, в шалманах нормальных не найдёшь, — с видом знатока сказал Газон. — Там страшные, как жена майора Нелидова. Надо в сауну идти, вот там все городские девки, самые-самые. Но надо туда переть, где ты их здесь разместишь? Погнали в сауну, я знаю хорошую.