— Не надо, — Славик начал подниматься. — Хватило мне тогда.
— Спишь х’еново, — пробурчал Шопен, вытирая лужицу на полу за щенком. — Пинаешься, толкаешься. Под утро ещё давай орать в ухо: «Шустрый, цинк неси, патронов нет!»
— Не было такого, — Халява смутился.
— Бобика вот напугал.
Щенок потыкался мне в руку мокрым носом, яростно размахивая хвостом, потом ушёл на кухню выпрашивать что-нибудь вкусненькое у Царевича.
Маугли сегодня пойдёт по своим знакомым, кто живёт в городе. Где-то на улице Матросова живёт капитан Федин, танкист, а в посёлок переехал старший лейтенант Сунцов, разведчик.
Офицеры-то друг с другом легче общий язык найдут, а заодно и мы с ними познакомимся ещё раз, только уже на гражданке.
Ну а мы с Халявой поедем по делам. Нужна встреча с его батей, обсудить дело, но не выпрашивать подачку, а предложить вложиться в перспективное дело.
Дальше деньги будут свои, заработаем и вернём, и нам останется. Главное — скопить к 98-му году сумму побольше, и после этого можно будет развернуться по-крупному.
Не договоримся с ним — всё равно найду, где взять денег, но хотелось бы ускориться. Нужно, чтобы компьютеры уже были к Новому году, а не после него.
Время это выгодное — новогодние каникулы и выходные. Конечно, сейчас праздничных дней ещё не так много, никто не отдыхает десять дней, как будет потом. Только первого и второго января, и ещё седьмого, ну и между ними будет суббота и воскресенье. Итого пять дней, причём не подряд. Но всё равно, стоит воспользоваться этим временем для продвижения.
Да и один Новый год у нас отобрали, и тогда, вместо празднования, мы входили в Грозный. Так что заслужили хорошо отпраздновать другой.
За ночь выпал снег толстым слоем, и его ещё не успели затоптать. Падал и падал, сантиметров на десять, и всё вокруг белое. Засыпало машины, двор, дорогу, которую, само собой, никто не собирался очищать на снегоуборщике — в городе такой техники вообще не было. Только дворники с мётлами и лопатами, но их на улице пока не видно.
Халява тут же поругался с Царевичем из-за какой-то мелочи, на что тот невозмутимо отложил щётку, которой очищал лобовое стекло, и шумно выдохнул через нос, что не предвещало Славику ничего хорошего.
— Да хватит, — остановил я их.
Из-за чего они стали нервными, я понял. Через дорогу стояла недостроенная заброшка без окон — слишком знакомая нам картина, ещё падающий снег напоминал о январских боях. Как раз как-то засели у одного такого дома, разбитого артиллерией, и тогда как раз пошёл снег. Своеобразная была картина, и сейчас выглядит похоже.
Сегодня воскресенье, но уже достаточно людно — много пацанов вышло поиграть. Им сегодня не в школу, а по ящику явно идёт «Слово пастыря» вместо мультиков, раз они все на улице. Играли в снежки, лепили снеговика, ну и решили поиграть в войнушку. У одного был автомат с красной лампочкой на месте ствола, который издавал треск при каждом нажатии на спуск, а у другого игрушка повеселее — самодельный пугач из гнутой медной трубки и гвоздя, набитый головками от спичек. В действие пугач приводился чёрной резинкой из велосипедной шины.
Вот и сейчас пацан из него пальнул.
Пух!
Звук негромкий, но отчётливый, и отразился эхом. Слава Халява от неожиданности вздрогнул, выронил пачку сигарет в снег и сматерился так, что дети решили отбежать на всякий случай:
— Б***! — рявкнул он и огляделся по сторонам.
— Целый? — на автомате спросил Царевич у Славика.
— Да чё мне будет-то? — он подобрал пачку и скрипнул зубами. — С пугача стрельнули. Козлы малолетние.
Лёгкий ветер принёс нам запах сгоревшей серы. Пацаны со смехом отбежали ещё дальше, один перезаряжал пугач, набивая его для нового залпа.
— Пить тебе вообще нельзя, Славик, — заключил я, глядя на Халяву. — А то всё утро злой, аж колбасит.
— Собаку заведи, поможет, — посоветовал Шопен и махнул нам рукой на прощание: — Пока, пацаны! Зовите, если чё. Мне всё равно делать нечего.
— Ты послушай, что пацаны говорят, — Руслан скрестил руки на груди. — У тебя конкретно «афганский синдром» начался, Славян. Или «чеченский» уже. Бухаешь, срываешься. Тут сам понимаешь, тебе надо отдыхать, что-нибудь хорошее смотреть, с людьми общаться, а не бухать, чтобы закидонов ещё больше не стало.
Славик что-то пробурчал, что-то вроде: «ты как мой папа стал нудный».
— Ничего, — я пихнул Халяву в бок и положил руку ему на плечо. — Прорвёмся, Владислав Петрович. Всё будет зашибись, — я его легонько потряс. — Погнали.
В машине Славик успокоился, и даже не стал возмущаться, что Царевич включил «Любэ» по дороге вместо радио.