— А минусы? — Стараясь не улыбаться слишком ехидно, спросил Филипп, поглядывая на подругу изпод полуопущенных ресниц.
— За почерк.
— Почему не позвонила из телефонного аппарата или не взяла мобильный у какойнибудь подруги? — Филипп внимательно изучал воспоминания в голове у девушки. Парень тут же выяснил, что она опоздала на первое занятие на сорок пять минут, прогуляла лекцию по истории, просидев ее в столовой с Катериной, и долго ругалась, искупав телефон в луже рядом с подъездом.
— Не догадалась. — Тихо произнесла она, вглядываясь в лицо Филиппа большими изумленными глазами, словно видела его впервые. Саша походила на раскрытую книгу, не скрывая тревожных и неясных для ведьмака эмоций.
— Прогуливать занятия плохо. — Нравоучительно покачал он головой и осторожно заправил рыжую легкую прядку девушке за ушко. Пальцы ласково дотронулись до маленькой золотой сережки, и Саша вздрогнула.
— Эй! — Она как будто очнулась и возмущенно толкнула его. — Ты обещал не читать моих воспоминаний!
— Ты дала обещание и не выполнила, так что я вправе. — Он, дразня, подсчитал: — Звонки после трех пар, два звонка — до метро, один — после метро. Можешь расслабиться на ближайшую неделю.
— Сказочно. — Скривилась та.
Филипп убрал тетрадь в кожаную сумку и, поднявшись, натянул пальто, потом забрал у Саши тяжелый рюкзак, полный учебников.
Они спускались по лестнице к выходу, крепко держась за руки. Ощущение теплой маленькой ладошки, сжатой его пальцами, оказалось еще более непривычным, чем открыто кричавшие в зеленых глазах девушки горячие чувства.
Погода стояла отвратительная. Низкие облака заволокли небо, и по серому воздушному полотну носились крохотные белесые перья. Дождь закончился еще с утра, но от порывов ветра на голову с веток сыпались холодные капли и летели листья.
Когда они подходили к внедорожнику, то девушка непроизвольно замедлилась, и Филиппу пришлось ее почти подтащить к автомобилю.
— Как ты себя чувствуешь в автобусах? — Полюбопытствовал он, закидывая рюкзак и сумку на заднее сиденье.
— Ммммм? — Она затравлено мялась, теребя железный «язычок» на молнии куртки.
— Эта машина размером с автобус и поедем мы со скоростью пешехода. Попробуешь? — Он улыбнулся, открывая ей дверь.
Саша неуверенно кивнула и с тоской покосилась на рюкзак, понимая, что проездной билет на метро остался в кармашке. Тяжело вздохнув, она забралась в салон.
Филипп наклонился и, щелкнув замком, пристегнул ее ремнем безопасности.
— Нормально?
— Угу. — Промычала Саша вымученно, а пальцы судорожно сжали край кожаного высокого сиденья. Когда парень медленно тронулся, выезжая со стоянки, она зажмурилась и глубоко задышала, словно отсчитывала каждый глотком воздуха пропущенные удары сердца. Это были ее демоны, и только она могла справиться с ними.
Он выполнил свое обещание, и они двигались со скоростью уставшего велосипедиста, что их обгоняли даже роллеры. Кажется, только ленивый не обругал желтый внедорожник, когда Филипп, неторопливо поворачивая в узкий переулок, перекрыл проезд. Парень предпочитал не замечать насмешливых гудков соседей по дороге, считавших, будто за рулем несмышленый ученик.
Шоссе, ведущее в область, застыло в пробке. Стоило им приблизиться к краю затора, как автомобили принялись медленно разъезжаться в стороны, подвигаясь. Они притирались разноцветными боками, царапая блестящую краску, чтобы освободить путь уверенно плетущемуся по дороге внедорожнику.
— Куда мы едем? — Саша сподобилась открыть глаза и оглянуться вокруг, с удивлением следя за водителями, расползавшимися в их пути, как большие неловкие черепахи.
— В Гнездо. — Спокойно отозвался Филипп, в нетерпении выжав клаксон, чтобы огрызнуться на неуклюжий грузовик.
— Что?! — Девушка поперхнулась и буквально подскочила. Она шумно задышала и, схватив сложенную карту из кармана дверцы, помахала ей, как веером, овевая встревоженное лицо. — Ты бы мог меня предупредить! Я бы накрасилась, переоделась. — Саша бросилась жалобный взгляд на глупые потрепанные кеды.
— Зачем?
— А если я не понравлюсь твоей семье? — В ее голосе прозвучала откровенная паника.
— Конечно, не понравишься. — Филипп осторожно вырулил, чтобы не поцарапать бампером зазевавшийся седан сбоку, и с неудовольствием потер гладкий подбородок. — Ты же простой человек.
Саша надулась.
— В тебе деликатности, как в жестянке! Мог бы и соврать.
Парень покосился на нее, нервными пальцами сминавшую карту, и изобразил ложное раскаянье, не понимая в действительности, отчего должен врать. Всю свою жизнь он являлся отменным лгуном, и честность с Сашей относилась к разряду непривычного, но крайне важного неудобства.
— Не обижайся.
— Какие уж тут обиды. — Пробурчала девушка. — Меня ждет отличный вечер в логове обозленных колдунов. Да они уже настроены с предубеждением!
Она замолчала и отвернулась, уставившись в окно, явно позабыв про свою боязнь. Воспользовавшись ее видимым спокойствием, Филипп прибавил скорости, рассчитывая на смелость девушки, но та, тут же побледнев, испуганно прикрыла глаза рукой — пришлось притормозить. Часы, издеваясь, показывали, что в пути они провели уже больше полутора часов, вместо привычных двадцати минут.
— Разве это важно, — не выдержал Филипп, разозлившись, — как они настроены? Это может чтото изменить?
После долгой паузы, Саша пожала плечами, стараясь дышать ровно и глубоко:
— Нет. На самом деле, нет.
С оживленного шоссе они съехали на узкую заасфальтированную дорогу, петлявшую через густой сосновый бор. Старые кроны деревьев не пропускали дневной свет, и у бурой земли, заваленной влажными хвойными иголками, клубился, разрастаясь, полумрак. Навстречу пролетел красный кабриолет Елизаветы, она коротко посигналила в знак приветствия. Потом в салоне раздался звонок мобильного телефона, Филипп достал аппарат, где на экране ехидно ухмылялась Кошка. Ее лицо без грамма косметики казалось очень юным.
— Да? — Коротко спросил парень.
— Ты показываешь рыжей окрестности Гнезда? — Промурлыкала Лиза. — Я бы, не напрягаясь, обогнала тебя трусцой!
— Ты не бегаешь трусцой. Чего надо? — Не слишком вежливо поинтересовался он, стараясь сдержаться от ответной колкости.
— Хотела пожелать удачи. Родственнички настроены воинственно. — Если бы Лиза сейчас подавилась собственным ядом, то удовольствие, сквозившее в певучем голосе, не скрыл бы даже кашель. — Так что удачи, братец. Обнимай за меня свою крошку, если она переживет боевое крещение, то я стану считать ее сестрой. — И Лиза отключила вызов.
— Кто это? — Вяло поинтересовалась Саша, чуть покосившись в зеркальце, где отразился лишь край леса и темная обочина.
— Лиза. — Пояснил Филипп, пряча аппарат в карман, и проследил за отдалявшейся машиной сестры. Похоже, Кошка спаслась бегством из родных пенатов, не собираясь участвовать в семейных посиделках.
Саша тихо заметила:
— В жизни она выглядит замороженной куклой.
— Точно подмечено. — Парень широко улыбнулся, развеселившись. — В ней нет ни грамма эмоций, сила убила их. Она даже боли почти не ощущает. Обоняние, осязание, слух, вкус, а из чувств осталась только злость. Да и та постепенно отмирает.
— Мне ее жаль. — Девушка прищурилась, в голосе сквозило искреннее отвращение.
— Не вздумай ей об этом сказать. — Посоветовал Филипп, насмешливо изогнув бровь. — Несмотря ни на что, в некоторых вопросах Кошка остается крайне чувствительной.
Они повернули, и впереди показался высокий кирпичный забор, окружавший Гнездо. На маленьких башенкахзубчиках горели фонари, разгоняя по дороге вечерние сумерки. Филипп привычно щелкнул пальцами, и ворота слажено раздвинулись, открывая большой двор с подъездной дорожкой и клумбой с помятыми еще накануне цветами. Видно, Аида так сильно расстроилась последними изменениями в жизни сына, что позабыла вернуть им обычный буйно цветущий вид.