– Тогда я спокойна, а почему мне нельзя доработать до самых родов? – смотрю на настенные часы, кажется, я опоздаю на приём к доктору.
– Я не хочу рисковать здоровьем ни твоим, ни внука, а помощник, как ты помнишь, много бегает, – устало произносит Саныч.
– Хорошо, я всё поняла, помощник из меня сейчас и правда никудышный, поехала я в клинику, – поднимаюсь со стула, целую шефа в щеку, и покидаю кабинет.
6
ДЕМЬЯН
– Екатерина Львовна, доброе утро, – говорю, зайдя на кухню.
– Доброе утро Демьян Борисович, кофе будете? – спрашивает женщина.
– Да, – отвечаю, смотрю, как мой ребёнок, переворачивает маленькую баночку.
Прохожу к столу, целую сына, который сидит на стульчике для кормления, не успеваю увернуться, как маленькие ручки, перепачканные фруктовом пюре, сцапывают мой галстук. Смотрю на счастливую мордашку сына, подхватываю его на руки, пюре расползается рыжими пятнами на моей белоснежной рубашке. Включаю воду на кухонной раковине, мою ручки, радостно верещащему Кириллу, он у нас лягушонок, может часами плескаться в воде.
– Кирюша! Ты зачем измазал папу? – всплёскивает руками, няня.
– Ни чего страшного, ему можно, – улыбаюсь притихшему сыну.
– Демьян Борисович, снимайте скорее этот художественный шедевр, есть возможность ещё спасти рубашке, – суетится женщина.
На белой ткани, в районе груди, красуются два отпечатка в виде ладошек сына.
– Екатерина Львовна, успокойтесь, её уже не реанимировать, – передаю сына на руки няни, а сам иду обратно в спальню сменить одежду.
Открываю дверь, захожу в комнату, на ходу расстёгиваю пуговицы, и снимаю галстук. Пастель пуста, в ванной слышен шум воды, значит Вероника там.
После нашего разговора в Крыму Ника постепенно сблизилась с сыном, депрессия прошла, словно её и не было. Мои чувства вспыхнувшие полгода назад, быстро погибли, Вероника убила их – своей холодностью. В пастели она больше не была такой: горячей, манящей, желанной, страстной. Сравнивая ту ночь с последующими, мне иногда кажется, что в ней живут две сущности, одну из которых мне посчастливилось лицезреть только один раз. Я больше не испытываю того удовлетворения, мне постоянно чего-то не хватает. Мы спим в одной пастели, но с каждым новым днём мне всё меньше хочется прикасаться к ней.
Вот и сейчас, знаю, что за дверью ванной находиться обнажённая жена, внутри испытываю только одно желание – сбежать, как можно дальше. Быстро достаю чистую одежду, и покидаю спальню, одеваюсь в коридоре. Захожу ещё раз на кухню, пью кофе, разговариваю с Екатериной Львовной, и выхожу из дома.
– Что с настроением, Дем? – протягивает руку Макс.
– Нормальное настроение, – пожимаю протянутую ладонь.
– Ну, да, с таким только контракты подписывать, смотри, китайцы народ суеверный, могут посчитать твоё «нормальное настроение» плохим знаком, – говорит друг.
– И, что ты предлагаешь? Скалится им во все тридцать два, – хмуро интересуюсь.
– Нет, этого точно не следует делать, – качает головой.
– А, что так? Чем тебе не нравится мой оскал? – вопросительно смотрю на друга.
– Вот именно! Что оскал! Китайцы сбегут, если увидят его, – разворачивается, и садится за руль автомобиля.
Стою, ещё минуту на месте, обдумываю слова Макса, он прав, нужно, сосредоточится иначе не видать мне этого контракта, как своих ушей. Слишком много времени я убил, добиваясь сотрудничества с ними. Сажусь на пассажирское место, рядом с водителем, машина трогается с места.
– Демьян, скажи, что с тобой происходит? – спрашивает друг.
Молчу пару минут, смотрю в окно, мысленно задаю себе тот же вопрос, на который не знаю ответа.
– Макс, вот веришь, не знаю, – пожимаю плечами.
– Не друг, так не бывает, что-то заставило тебя дойти до такого состояния? – утвердительно произносит собеседник.
– Та ночь с Вероникой, после её побега в Крыму, – слова сами срываются с языка.
Макс резко бьёт по тормозам, если бы не был пристёгнут ремнём, то башкой бы пробил лобовое.
– Ты, что творишь? – рычу на «водителя».
– Б..дь, там… кошка на дороге сидела, извини, но я не сбиваю животных, – объясняет друг.
– А объехать её, ни как нельзя было? В нас чуть не врезались, – продолжаю негодовать.
– Как объехать? Пересечь двойную сплошную? И лишится прав? Впереди гайцы стоят, – кивает головой, в сторону дпс машины.
– Ладно, поехали, не хватало ещё опоздать, – откидываюсь на спинку сиденья.
– А, что именно? Если не секрет – как-то настороженно спрашивает Макс.
Посмотрел на друга, стоит ли рассказывать ему, всё то дерьмо, что творится у меня внутри? А может, если расскажу, мне станет легче? Не зря же говорят, что нужно выговориться о том, что тебя тяготит.