Несколько минут они просто изучали друг друга через комнату.
— Я пойду, — неожиданно прервала тишину Лиза. Кристина бросила на нее испуганный взгляд. «Нет, Лиза нет», — кричали ее глаза. Не бросай меня. Но Озерова неумолимо посмотрела на нее. — Так нужно. — тихо сказала она. — Вам нужно поговорить.
— Зачем? — недоумевала Кристина. Лиза передернула плечами, вперив тяжелый взгляд на Дэниэла Нормана.
— Обидишь ее. Убью, — будничным тоном произнесла она. И Дэниэл понял, что она не лукавит. Развернувшись, Лиза пошла к лестнице.
— Не понимаю, о чем нам говорить, — Кристина высказала вслух его мысли. Дэниэл склонил голову в знак согласия. Он снова окинул ее взглядом. Напряженная струна, приготовившаяся к прыжку львица, опустошенная и усталая, взрослая, чужая. Что он может сказать ей?
— Мне жаль, — пробормотал он. — Действительно жа…
— Я это уже слышала. — Холодно оборвала его Кристина, вцепившись в рукава платья. — Твой отец был чудесным человеком.
— Да, но я не об отце сейчас, — осторожно сказал Дэниэл. Она не отвела взгляда, и в нем не промелькнуло ничего, чтобы выдало ее истинные чувства.
— Я знаю, — вздернув подбородок, сказала она. — Не поздновато ли для сожалений?
— Нет. Не думаю, — сбивчиво ответил он, чувствуя себя крайне нелепо. Что, черт побери, он пытается сказать? Дурак, беги, пока не поздно.
— Ты, вообще, редко думаешь. — нервно усмехнулась Кристина, подходя к дивану, отодвинутому к стене, и села на него.
— Крис, послушай….
— Нет! — яростно воскликнула она. Глаза ее метали молнии. — Я не Крис тебе. И я не буду слушать. Не хочу. Чтобы ты не сказал, мне совершенно не нужно.
— Ненавидишь меня? — спокойно спросил он.
— А ты как думаешь? Дэниэл, давай прекратим ломать комедию. Нам обоим известно, что ты за человек. Если бы я могла бы пережить судебное разбирательство, я бы посадила и тебя и твоих дружков. Но ты, как всегда, вышел сухим из воды. Если бы я могла вернуться и убить тебя, то сделала бы это, не колеблясь. В отличие от тебя, я обладаю моральными устоями. И я верю в Бога. Верила. Убийство не сделало бы меня счастливее, а ты бы все равно ничего не понял. Мы оба не хотели этой встречи. И, как цивилизованные люди, будем притворяться, что относимся друг к другу сносно. Я не стану биться в истериках и нападать на тебя, если нам придется еще раз столкнуться. Я смогу заставить себя общаться с тобой на людях, но сейчас нет смысла играть роли.
Высказавшись, Кристина умолкла. Дэниэл смотрел на нее какое-то время, не зная, что ответить. Нужно бы принять то, что она предлагает.
— Кристина, я был под кайфом. Я не осознавал, что происходит, — выдохнул он. Конечно, это не оправдывало его, но он должен был сказать.
— Я знаю, — кивнула она, глядя прямо ему в глаза. — Но до .... До того, как все произошло, целый год, ты не был под кайфом, Дэниэл. Все, что случилось, стало лишь печальным эпилогом твоего отношения ко мне. Я нисколько не отрицаю своей вины.
— Твоей вины? — лицо его вытянулось от изумления.
— Да. Если бы не моя глупость, не моя наивность, — Крис отвернулась. — Я не хочу все это бередить. Все слишком тяжело. Если тебе нужно искупление, то ты напрасно стараешься, хоть я и мало верю в твое раскаяние.
— Я понимаю. — тряхнул головой Дэниэл. — И очень сожалею. Я не прошу простить меня, потому что знаю, что это невозможно.
— Да, Дэниэл. Невозможно, — согласилась Кристина, тяжело вздохнув, и посмотрела на него без ненависти. — Столько лет прошло. Тебе лучше уйти сейчас. Я в порядке. Не волнуйся.
Он внимательно смотрел в пустые холодные глаза. Она лгала. Это было очевидно.
— Хорошо, — Дэниэл оторвался от двери. — Я пойду. Что ты будешь делать?
— В плане? — не сразу поняла Кристина.
— Останешься в Москве до оглашения завещания? — пояснил Дэниэл. Молодая женщина, сдвинув брови, недобро посмотрела в его сторону.
— Не терпится избавиться от меня? — не удержалась от издевки, но тут же взяла себя в руки. — Я останусь до девятого дня, а потом улечу в Лондон. Мне не обязательно присутствовать на оглашении завещания. Мне ничего от тебя не нужно.
— Не от меня. Кристина, — сухо напомнил Дэниэл. — Такова была воля отца. Ты же не откажешь ему в последней просьбе?