- Да что именно? - старалась тянуть время, строя из себя дуру. Благо, хоть нормальные отчёты додумалась не подшивать, а припрятать, как и их копию в электронном виде.
- Да ты, дрянь…
Уж не знаю, что было с пожилой женщиной, но она резко отшвырнула от себя папку с документами, кидаясь прямо на меня. И я, как распознала по первым движениям намерения, попыталась заорать и кинулась прочь. Жаль только, что голоса от эмоций не хватило, как в том кошмаре, когда вроде и стараешься заорать, но в итоге ни звука.
Схватила что-то со стола, обороняясь от нападок, но каждый шаг приближал меня к ловушке – я сама себя загнала в угол. Мягкая папка с документами на подпись, что требовались сегодня срочно, превратилась в требуху, я заработала несколько синяков, когда в кабинет ворвались бравые мужчины в форме.
Как только руководительницу скрутили, без сил опустилась по стене на пол, не обращая внимания, что творят силовики. Да и какая разница?
Была, пока перед глазами не появился давешний призрак и не сказал:
- Спасибо. Всем по заслугам. А ты будешь счастлива.
Простите, это что только что было?!!
Глава 7
Дальше завертелась кутерьма: опросы, допросы, полноценный обыск… Да я взвыла через час, хотя всегда славилась железной выдержкой в рабочих вопросах.
Наверно, ключевое слово – в рабочих. У нас же творился такой бедлам и хаос, что и пером не описать, а ещё прессинг: признавайтесь сразу, иначе сядете. Хоть бы сказали, в чём признаваться! Так-то я бы всё с подробностями поведала, но когда делают крайней меня… Даже повторять одно и то же устала на третьем круге.
Меня всё пытались подловить на несоответствиях в показаниях, вот только зря – я ничего не скрывала, отвечая на чётко поставленные вопросы, говорила, как было дело, а что не верят, так пусть доказывают предполагаемую вину.
Самым главным аргументом было:
- Вы же не могли не знать, что в компании происходит! Слухами земля полнится. Да и женский коллектив… Редко можно что-то утаить, оставить в секрете.
- Я не интересуюсь слухами, на работе просто работаю, особо тёплых отношений с коллегами нет, - честно каждый раз отвечала, но всё равно мне не верили.
Не могла, должна была понять, угадать, почуять – твердили мне как роботы, а что я могла возразить? Что на работе, кроме своих обязанностей, ни о чём не задумывалась? Мне хватало проблем в собственной жизни, да и общения с теми, к кому испытывала доверие, а не с каждым первым встречным. Говорила, но меня словно не слышали.
В итоге устала работать попугаем, повторяющем одни и те же фразы, и замолчала, только и повторяла, что я всё уже сказала, что знаю, пусть проверяют.
Весьма недовольные моим поведением сотрудники внутренних органов вынужденно отпустили под подписку, и я с облегчением забрала личные вещи, подвергнувшиеся тщательному досмотру, и отправилась домой. Мне не терпелось задать несколько вопросов одной небезызвестной личности, так как призрак неизвестного мужчины явно получил освобождение.
Уже в квартире, после того, как приняла ва-а-анну, выпила чашечку ко-о-офе… После плотного ужина, конечно. Переоделась, села поудобнее в кровати и позвала неофициальное начальство.
- Ну что тебе надо?! - устало рухнула старуха с косой на ближайшую мягкую поверхность, которой оказалось кресло, стоящее в противоположном конце комнаты в тени.
- О чём говорил призрак? - не стала юлить, впрочем, даже не пытаясь предложить «гостье» кофе или чай – сама была выжата как лимон, сил даже встать с мягкой и уютной кроватки не было.
- Он сказал всё, что хотел, - отмахнулись от меня. Угу, но ведь интересно же, чем моя начальница ему насолила. Вот только, если судить по моему состоянию, не ему одному, что тоже не терпится выяснить, пусть пока и имеются только предположения.
***
- Это уже неважно, - отмахнулись от меня, - было и прошло.
- Но всё равно же интересно! - не смогла не возразить, впрочем, даже не пытаясь оторвать голову от мягкой, упругой, удобной и такой родной подушки.
- Поверь, ты ещё насмотришься, а истории этих погибших людей лишь вгонят тебя в тоску. Не стоит.
И я внезапно поверила. Скольких я встречала заплутавших душ? Мало. Зато реакция на каждую почти исповедь слишком сильная, до боли в сердце, слишком эмоциональная для, пусть и дополнительной, но работы. А сколько ещё предстоит?