– …дома. – Закончил за меня Сириус.
– Да, верно. И все вы… как одна большая семья.
Мы улыбнулись друг другу и замолчали – Сириус обдумывал возможные способы возвращения моей памяти, а я задумалась над теми отрывками, что мне уже удалось «вспомнить» – они казались несвязанными, бесконечно далекими и… чужими. Вывел из задумчивости меня голос Блэка:
– Мы стали анимагами на третьем курсе…
Он рассказал их историю целиком, без утаек, чем отвлек от грустных мыслей. Тем временем самочувствие мое улучшилось, и я даже задавала вопросы и просила снова показать превращение – почему анимагическая форма Сириуса казалась мне такой знакомой понять я не могла, но одно знала точно – обязательно тоже этому научусь.
– Есть еще кое-что. – Сказала я, когда мы уже решили разойтись по постелям. – Мне снится странный сон. Я вижу девушку и парня, он забирается по запасной лестнице дома и дарит ей цветы, она вдыхает их запах и бросает вниз. Парня зовут Крис, а имя девушки мне неизвестно, как и ее лицо. Сон повторяется раз в несколько ночей.
– А это уже зацепка! Я подумаю, что из этого можно выжать…
– Спасибо, Сириус, но не трать свое время.
– Не грусти, малышка. У меня скоро день рождения, и ты отвечаешь за музыку! А с таким кислым выражением лица только на похоронах выступать.
На том разошлись по кроватям – меня немного задело то, что Римус не дождался моего возвращения, но эта очередная вспышка «воспоминаний» отняла все силы, а потому я без сил упала в кровать.
На следующее утро за завтраком я набросилась на Питера:
– Ты обещал подойти к Вилсону! Я и так отбыла лишнее наказание!
– Но, я сейчас никак не могу, Мэри, прости… – залепетал он.
– То есть как не можешь? Чем ты таким занят?
В этот момент к нам присоединились Сириус и Римус:
– Опять ты не в духе, а, малышка?
– Не смешно, Сириус! Я не буду переписывать сочинения за Питера!
– Я признаюсь ему, но потом… правда.
– Думаешь, у меня полно свободного времени? – Кипятилась я.
– Хочешь, я помогу тебе с сочинениями? – Вступился за друга Рем.
– Нет!
– Слушай, Питер и правда не может, – в разговор вклинился Сириус, – он помогает мне. И никак не может тратить вечера на переписывания сочинений. Хочешь, я потом напишу их все за тебя?
– Так напиши их за Питера!
– Э-э-э, нет! Если он признается, то несколько вечеров подряд наш Хвост будет вынужден провести в обществе Вилсона. Правда, Мэри, это сейчас ни к чему!
– Да вы все издеваетесь надо мной! – Я огляделась в поисках поддержки, но на меня смотрел только Рем:
– Так мы сможем провести больше времени вместе…
– Верно! – Поддакнул Сириус, но в эту же секунду Люпин взмахнул палочкой, и язык Блэка завернулся в обратную сторону.
– Мы и так проводили бы время вместе. – Я понимала, что уступлю, но сдаваться слишком быстро не хотела.
– Поделим сочинения пополам, и я напишу часть из них.
– Это ведь нечестно!..
– Да, но считай это просьбой друзей.
– Ладно… Когда начнем?
– Сегодня же, после занятий. И Мэри… – он наклонился к моему уху, – ты пойдешь со мной на бал?
– О! – Я покраснела. – Да… пойду.
Остаток утра не могло испортить даже незаслуженное наказание от Вилсона. Мы с Ремом провели его вдвоем, и на занятиях тоже сидели рядом. Вечером я отправилась к Дамблдору, который больше не решался применять магию и теперь изучал вместе со мной новостные сводки за последние несколько месяцев.
– Я запросил у Министерства информацию о пропавших без вести. Возможно, если среди них есть ваши родные, то кого-то вы узнаете, и память вернется.
– Профессор, но даже если магия не помогла…
– Это не повод сдаваться, мисс Стюарт.
– Да, но… что, если ничего так и не поможет?
– Не скрою – это одна из последних идей, которые у меня остались. Если и она не сработает, я вынужден буду оставить в покое вашу несчастную память.
– Могу я спросить еще кое-о-чем?
– Да, разумеется.
– Почему вы решили, что мне семнадцать?
– Сделал предположение лишь по вашему внешнему виду. Определить как-то иначе ваш возраст нельзя. Вас это беспокоит?
– Нет, но я задумалась – когда мой день рождения?
– Полагаю, вы можете поступить также, как и со своим именем – выбрать его самостоятельно.
Я кивнула, и мы принялись разбирать газетные вырезки и личные дела пропавших без вести. Я рассматривала колдографии, читала статьи и изучала семейные древа пропавших, но никого не узнавала. Взяв в руки очередную колдографию, я повернулась к свету и сосредоточилась на лицах изображенных там волшебников – мужчина и женщина держали на руках маленького мальчика и улыбались – длинные черные волосы женщины были собраны в витиеватую прическу, обрамляя лицо кудрями, она смотрела на мальчика, затем на мужа, а потом поднимала взгляд в камеру, и этот взгляд казался мне таким знакомым! Малыш держался одной рукой за мамино плечо, а другой хватал рукав отца и весело смеялся, глядя прямо в камеру. Затем я посмотрела на мужчину – его лицо показалось мне еще более знакомым – красивые, темные глаза с любовью смотрели на жену и сына, острые скулы и красивый, точеный подбородок приковывали взгляд, и я не видела еще человека, которому бы так шли усы! По их позам, осанке и одежде я поняла, что это семья аристократов, а потому поспешила найти о них заметку, чтобы, наконец, понять – откуда мне знакомы их лица.
– Нашли что-то? – Дамблдор отвлекся от своих дел.
– Да, мне кажется, я их знаю.
Он взял у меня из рук карточку, вздохнул и отложил ее в сторону.
– Не думаю, что вы были с ними знакомы.
– Отчего? Их лица…
– Да, они напоминают вам другого человека. Это родители мисс Медоуз.
– Что? Родители Доркас… пропали?
– По официальной версии они считаются пропавшими без вести. Что же касается фактов… семья мисс Медоуз была уничтожена Волан-де-Мортом. Он пытался завербовать их, но мистер Медоуз отклонил его предложение, они собирались уехать на родину миссис Медоуз – в Грецию, но не успели. По пути их схватили, пытали, а позже убили. Я лично присутствовал на опознании их тел. Мисс Медоуз пожелала оставить в тайне то, что с ними сделали, а потому они официально считаются пропавшими без вести.
– Какой ужас! – Я приложила ладонь к губам. – А что с мальчиком? Это ведь брат Доркас, верно?
– Да. Малыш Дорос* скончался от нанесенных ему ран… Жуткое зрелище. Доркас теперь живет с родней ее матери.
Я снова взглянула на счастливую семью – в глазах защипало, и я поспешила скрыть непрошенные слезы, погрузившись в изучение других колдографий. В гостиную тем вечером я вернулась разбитая, и никак не могла сосредоточиться, когда села переписывать сочинение.
– Тут шумно, я, наверное, займусь ими завтра. В библиотеке. – Захлопнув книгу, повернулась к Римусу.
– Ты можешь заниматься у меня. – Люпин опустил взгляд. – У старост отдельные комнаты… если хочешь…
– Да, давай.
Мы поднялись по лестнице, и Рем отворил дверь – я оказалась в просторной комнате с большой кроватью, столом у окна и полками с книгами, учебными принадлежностями, котлами и свитками.
– Проходи, располагайся. – Парень убрал какие-то свои вещи, взмахнул палочкой и разбросанные по столу свитки собрались в дальний угол на подоконнике. – За столом хорошее освещение, но здесь, – он указал на кровать и подставку для письма, – уютнее.
– Спасибо. – Я села за стол и достала свои свитки и книги.
– Погоди. – Римус снова взмахнул палочкой, и вся пыль со стола и подоконника исчезла. – Извини, я живу с ребятами, а здесь бываю нечасто. Последний раз, кажется…
– Был с Анной. – Закончила за него я.
– Да, но это… послушай, она…
– Ты уже говорил. Я поняла.
– Что ж. – Он почесал макушку – совсем как Джеймс и Сириус. – Чем я могу помочь?
– Раз за мной право выбора – то тебе писать о водных тварях.
– Идет. Могу еще и про оборотней взять, если хочешь. – Он улыбнулся.
– Нет, его я писала одна и… – Я перебирала свитки в сумке. – Что? И его не засчитали? Ну, это уже…
– Давай, я возьму.
– Я хотела написать об оборотнях и вейлах. Но ничего не нашла кроме фразы, что «магия вейл на оборотней не распространяется».