– Вы пришли к мисс? Она сейчас быть на прогулке. Вы ждать?
– Что? – Северус повернулся и увидел домовика, стоявшего сразу за пирамидами, которые теперь пришли в оживление, и белые камни намного быстрее покидали свою пирамиду, меняя цвет и становясь черными и синими. Он отступил еще. – Нет… нет… я пойду.
Нырнув в камин, он оказался в своей гостиной и был так зол на свою слабость, что выпил за вечер целый графин огневиски. Очевидно ведь, что она больше не страдает, а он, со своим чувством вины, лишь помешал бы ей.
Саманта соврала Сириусу, что внезапно почувствовала себя плохо и отправила его восвояси, а сама отправилась в гостиную с пирамидами. Черная теперь была больше всех. Эта темнота пугала, будто и сердце ее тоже пропиталось чернотой и никогда уже не полюбит, поэтому, закрыв гостиную на ключ, она решила больше туда не заходить. Домовик подтвердил, что какой-то мужчина приходил к мисс, но имени своего не оставил и дождаться ее не захотел. Саманта гадала, чего же хотел Снейп, но появиться в Хогвартсе казалось невероятным. После последней ее выходки, он мог выставить ее за дверь, и был бы прав. Поэтому, окутав себя одиночеством, она закрылась в своей комнате, оттачивая умения Друинны.
В день коронации Саманта поражалась своему спокойствию – ее не волновало ни скопление людей, ни сам древний обряд. После неожиданного появления Снейпа в ее доме и ее недельного затворничества, Саманта заметила у себя белые волосы – чуть выше левого виска и до самой поясницы тянулась белоснежная прядь шириной в два пальца. Объяснить это неожиданное старение девушка могла лишь своей безответной любовью. Тереза, которая обо всем догадывалась, не решалась спросить дочь напрямую, но старалась облегчить ее приготовления к церемонии: выбрала наряд, и сама собрала волосы Саманты в прическу. Девушке оставалось лишь переместиться к месту коронации. Нежно-голубое платье облегало ее фигуру, подчеркивая цвет волос и тон кожи. Саманта так давно не носила светлые вещи, что совершенно отвыкла от себя прежней. С момента смерти Сириуса, и потом, в Хогвартсе, дабы не стать причиной лживой влюбленности, она надевала темные, преимущественно черные или синие вещи.
Местом проведения обряда была выбрана опушка леса недалеко от la rose blanche. По подсчетам Терезы вейл должно было собраться около семидесяти тысяч. Саманта пригласила весь Орден Феникса, но явиться смогли лишь Дамблдор, Сириус, Римус и Тонкс. Сначала Тереза представила Саманту, как свою приемную дочь и Друинну, вейлы поклонились и расступились перед своей повелительницей. Саманта прошла между рядом, поприветствовав некоторых лично. Две хранительницы вынесли старинную корону и надели ее на голову Саманте. Затем, поднявшись на прежнее место, она обратилась к прессе, сделав заявление, повернулась к Терезе, в глазах которой стояли слезы и хотела было уже попрощаться со всеми и вернуться домой, как вдруг раздался громкий хлопок – не дальше пятого ряда вейл, приветствующих Саманту, появилась Ирен. Альбина дернулась было, чтобы подбежать к сестре, но Тереза остановила ее.
– Зачем ты пришла? – Саманта выступила вперед.
Ирен молча шла мимо вейл, прямиком к Блэк, но взгляд выдавал в ней заинтересованность Дамблдором. Он стоял чуть ниже Саманты, один.
– Зачем ты пришла? – Повторила свой вопрос Друинна, но уже заметила неладное.
Спустя мгновение она бросилась к директору Хогвартса, оттолкнула его, а сама инстинктивно закрылась рукой – в это время Ирен не стало, вместо нее появилась Нагайна, которая бросилась на Дамблдора, но вместо шеи директора, зубы ее сомкнулись на руке Саманты. Как только Нагайна прокусила кожу и ощутила вкус крови девушки на своих зубах, вспышка света ослепила всех присутствующих, а змея, шипя и извиваясь, обратилась в пепел.
Саманта, зажимая рукой рану, опустилась на припорошенную снегом траву у ног упавшего Дамблдора. Первым, кто пришел в себя и бросился к девушке, оказался Римус, следом за ним рядом с дочерью оказались Тереза и Сириус.
– Не здесь, мам. Ты не будешь лечить меня на глазах у всех вейл. В Хогвартсе мне помогут… ведь помогут? – Саманта повернулась к Дамблдору.
– Да-да, разумеется, я перенесу нас туда. – Директор был озабочен состоянием Саманты, и, хоть она сохраняла ясность ума, но слабела с каждой минутой.
– Мама, отправь всех по домам…
– Я разберусь с ними и сразу к тебе!
Оказавшись в кабинете директора Саманта упала в кресло и здоровой рукой стянула с головы корону.
– Что я могу сделать? – Римус, который тоже вернулся в школу с директором и юной Блэк, метался по кабинету в истерике.
– Римус… РИМУС! – Дамблдор остановил его. – Позови мадам Помфри и профессора Снейпа. Пусть захватят все, что есть у них против яда самых опасных змей…
Люпин выскочил из кабинета быстрее, чем директор успел закончить фразу. Дамблдор лично занялся раной Саманты – разрезал рукав платья, промыл рану и осмотрел место укуса. Девушка быстро слабела, выпустив из рук корону, она прикрыла глаза и с трудом дышала. Кожа ее побледнела и вены на руках посинели. Как ни старался самый могущественный маг современности остановить кровотечение, ничего не помогало – алые капли окрасили подлокотник кресла, в котором сидела Саманта и напрочь испортили подол ее небесно-голубого платья.
К тому моменту, как в кабинет вбежали мадам Помфри, Люпин и Снейп, Саманта почти не дышала. Однако, не успели они подойти к девушке, как огромная красная птица, до этого горделиво восседающая под потолком, опустилась на спинку кресла и наклонилась над раной девушки: несколько слезинок, и на щеках Саманты появился румянец, а дыхание вернулось в норму. Открыв глаза, Саманта улыбнулась директору, и сама поднялась из кресла.
– Какое чудесное избав…– но договорить она не успела, нестерпимая боль в легких пронзила ее. Саманта пыталась вздохнуть, но горло жгло огнем, глаза начали слезиться, а голова закружилась.
Дамблдор влил в нее сильнейшее успокоительное зелье и, когда девушка отключилась, передал ее в руки Люпину.
– Мадам Помфри, подготовьте место для мисс Блэк. Ей понадобится забота и все ваши знания. Римус поможет ей добраться до больничного крыла, а вы, Северус, нужны мне здесь.
– Но разве феникс не излечил ее от укуса? – Люпин держал Саманту на руках так, будто она совсем ничего не весила.
– От укуса, разумеется, излечил, но тут нечто серьезнее. Поэтому мне и нужна помощь профессора Снейпа, чтобы разобраться в том, как помочь мисс Блэк. Идите же.
– Почему нам не позвать Терезу?
– Здесь сила мисс Дьюкер не поможет. ИДИТЕ!
Римус проследовал за мадам Помфри так быстро, как мог. Дамблдор поднял укатившуюся под стул корону и положил на свой стол.
– Вы помните, что я рассказывал вам о крестражах? – Дамблдор заговорил после того, как за Римусом закрылась дверь.
– Да. – Северус отпустил спинку кресла, которую сжимал с момента исцеления Саманты.
– У меня есть основания предполагать, что сегодня мисс Блэк уничтожила один.
– Тогда почему вы так нерадостны?
– Боюсь, что тут не все так просто. Она нанесла вред своему создателю, и теперь испытывает такую же боль, как и он.
– Другими словами… она уничтожила и часть своей души тоже?
– Думаю…– Дамблдор молчал больше минуты. – Да.
– Это жестоко.
– Не более, чем то, что вы сделали с бедной девочкой.
– Вы не посмеете. – Снейп развернулся, чтобы уйти.
– Она нуждается в вашей помощи. И любви.
Снейп громко хлопнул дверью и направился в больничное крыло. Люпин стоял у входа и пытался унять дрожь в руках, вглядываясь в метель за окном – это разозлило Снейпа еще больше, складывалось ощущение, что Римус переживает о судьбе Саманты, словно бы она – его жена. Поэтому Северус прошел мимо него, не остановившись. В глубине больничного крыла, за ширмами, мадам Помфри кружилась над Самантой. Платье девушки уже висело на спинке стула, а сама Саманта тихонько стонала, расчесывая до красных отметин шею и ключицы. Мадам Помфри уже достала все необходимые мази и зелья, поэтому помощь Снейпа не требовалась. Он попросил мед сестру при первой же необходимости посылать за ним, на что она лишь махнула рукой, поглощенная хриплыми вздохами Саманты.