Парень взял цветок и сделал шаг вперёд. Раз не слова, то хотя бы это.
— Помню, ты шутила, что я никогда не дарил тебе цветы… — вздохнул Брайн и вложил фиалку ей в руки. И теперь, сняв перчатку, он коснулся её лица. Щёчки, губки, волосы… Как смириться с тем, что этого ты никогда больше не увидишь?.. Брайн наклонился и на прощание поцеловал её. «Прости», — раздался его шёпот. Он понимал, что его никто не услышит, и сожалел, что не сказал это, когда девушка ещё была… жива…
Костёр был зажжён. Он видел, как жадно языки пламени поглощают сухое дерево, как стремительно они поднимаются к ней… Он видел всё это, запомнил на всю жизнь. Огонь не щадил её маленькое прекрасное тельце. Он помнил, как она горела. Помнил запах горелой плоти… её плоти. Это было так больно, будто горел он сам.
Мужчина смотрел, не отводя взгляда, не опуская голову. Он и сам не понимал, отчего же так больно. Вероятно, внутри него до сих пор горела какая-то глупая надежда, воистину детская. Вероятно, что-то до сих пор внутри него хотело верить в сказку о неожиданном, чудесном воскрешении. Но теперь… Когда у него остались лишь воспоминания о ней, эта детская надежда, вера в чудо, рухнули, окончательно погружая сердце во тьму.
Арна продолжала читать какие-то там свои молитвы, Брайн же продолжает сидеть на коленях около костра. Смотрел туда, где уже ничего не осталось. Как вдруг из ближайшей высокой травы вылетает с виду обычная бабочка. Брайн заметил её и даже успел позавидовать беззаботному насекомому. Но какого было его удивление, когда эта порхающая красавица, не испугавшись огня, подлетела к мужчине и села ему на перчатку. Пытаясь согнать насекомое, он дёрнул рукой, но бабочка не испугалась, а продолжила спокойно сидеть и тыкаться хоботком в крепкую кожу перчатки. «Как можно было меня перепутать с цветком?», — хмыкнул Брайн.
— Её душа прилетела с тобой попрощаться, — долетели до его ушей слова Арны.
Он обернулся и глянул на женщину. На лице травницы была добрая улыбка. Она не смеётся над ним, она говорит серьёзно. От этого Брайн только фыркнул. Ну, что за глупости!.. Но почему он тогда просто не согнал это насекомое, не раздавил рукой? Может быть, в глубине души он сам верил в ещё одну сказку?
Понятия «загробный мир» и «Великий» всегда были очень спорными. Большинство людей желали верить и в то, и в другое. Но во что верил он сам? Брайн не мог точно сказать. Очевидно, верой в жизнь после смерти люди желали прикрыться, быть уверенными, что их недолгие жизни не закончатся так, в пустоте. Никто ничего не знал, но верил. Те же дела обстояли и с Великим. Эта добрая, во всех источниках, сущность была как бы противоположность Четырём. Кто он или оно? Опять не знал никто. Какие-то высшие силы, которые заботятся о людях… Но правда ли это? Правда ли, что что-то похожее вообще существует?
С тех пор, как Брайн познал вкус жизни, где ему незнаком страх старости или смерти, он стал далёк от этих вопросов. Но сейчас ему хотелось верить во всё это вновь ради неё. Вера в то, что её юная душа нашла заслуженный покой, а не мучается в бесконечной тьме, хоть как-то держало его крошившиеся на куски от горя сердце. Возможно даже, это не так уж и далеко от правды. Ведь для многих людей и Четверо — это всего лишь существа из легенд, но Брайну было известно лучше, чем кому-либо, что они, ой, как реальны.
Пока мужчина погрузился в раздумья, бабочка, видимо, насидевшись, порхнула крылышками и отправилась, казалось, в полёт. Брайн хотел проследить за её полётом. Но какого было его удивление, когда он обернулся и нигде не увидел это насекомое. Как странно. До ближайшей высокой травы метры. Оно… исчезло? В тот момент мужчину посетило какое-то странное чувство беспокойства, предчувствие чего-то поистине плохого. Возможно, он бы и обратил на это внимание и даже призадумался, если бы сейчас так сильно не желал думать о чём-либо ещё, кроме происходящего здесь.
Выйдя из своих мыслей, Брайн вновь расслышал шёпот женщины и изучающе посмотрел на неё. Сколько они уже здесь, а она до сих пор ничего ему не сказала, не упрекнула, не обвинила. К удивлению, он даже заметил в её глазах какое-то спокойствие. А ведь когда он только пришёл сюда с девчонкой на руках, он видел её ненависть и желание навечно проклясть мужчину.
— Ты видела, как она умирала? — заподозрил Брайн, что Арна не могла не воспользоваться своими ведьмовскими способностями.
— Видела, — кивком она подтвердила его слова.
— И до сих пор ты не предприняла ни одной попытки толкнуть меня в огонь? — Брайн нашёл в себе силы съязвить, но от вины ни в коем случае не отмахивался. Ведь он сам рассказал ей, в чём именно виноват перед девушкой.
— Нет причин для этого.
— То есть и не скажешь, что, если бы не я, она бы могла остаться с тобой?
— Конечно, — вздохнула Арна, — я виню себя, что отпустила её с тобой, что тогда не настояла. Но, кто знает, было бы так лучше? Осталась бы она здесь, со мной, или бы ушла — рано или поздно Висельники бы её всё равно нашли. А дальше… Не хочу об этом говорить, но дальнейшая её жизнь превратилась бы в кошмар. Убивать такое редкое создание ни в чьих интересах. Они бы месяцами её пытали, изучали и проводили свои зверские эксперименты. Да простит меня девочка за такие слова, но я даже рада, что всё сложилось именно так. Умирая, она хотя бы долго не мучилась. Но, главное, ты… — сделав паузу, Арна обернулась и глянула на мужчину, — ты подарил её юному сердцу любовь, дал возможность ей быть счастливой, хоть и так ненадолго… Пусть ты мне и не нравишься, но ты дал возможность умереть ей на руках того, в ком она души не чаяла, и с улыбкой на лице. И лишь за это я готова тебя благодарить. Девочка получила вознаграждение за свою доброту.
Брайн опустил голову и скривился от боли в сердце. Конечно, можно было оправдать себя словами травницы, и он попытался это сделать, но отчего-то так и не получилось. Даже, наоборот, вновь нахлынувшие воспоминания сделали ему только больнее. Видимо, это заметила и Арна. Ведь тогда она окончательно подобрела к этому чужаку.
— И всё же любовь столь же коварна, сколь и прекрасна. Мирида получила покой, но что будет с тобой? Твоё сердце болит.
— Буду мстить тем, кто допустил всё это, — уверенно ответил Брайн.
— Охотой на Висельников ты лишь вызовешь на себя гнев Империи.
— Висельники — всего лишь пешки. Эти люди меня не интересуют.
— Тогда кто?
— Хранители. Они мне достаточно задолжали.
Старушке снова пришлось с непониманием смотреть на мужчину. Сначала ей показалось, что юнец просто погорячился. Но сейчас она не увидела ничего необдуманного в его белых глазах. Он был настроен серьёзно.
— Мне мало что известно о других мирах и их хозяевах, и твою природу мне не постичь. Но противостоять Четырём… Такая мера необходима?
— Ты заступаешься не за тех! По их приказу был убит Рэсай, хранитель, который единственный заботился о вас, о людях. И лишь страх и незнание мешает им уничтожить этот мир, чтобы найти меня, — фыркнул Брайн.
Арна промолчала. Пусть она и ведьма, но старушка понимала, как мало она знает о том, что происходит за пределами этого мира, и о существах, чья аура столь же сильна, как и у этого юноши. Могла ли она осуждать или поддерживать мужчину? Нет, как и встревать в его планы.
Пока шёл этот разговор, пока они просто молчали, прошло слишком много времени, и от когда-то большого костра остались лишь угли, а позже — пепел. Травница вздохнула, ведь основная часть обряда подошла к концу. Они простились, а, значит, можно разойтись. Но взглянув на мужчину, она поняла — он никуда не собирается. Сидит на коленях весь разбитый, и не скажешь сразу, что именно от него исходит такая могущественная аура. Очевидно, его сущность не человеческая, но скорбит он по-человечески. Она стала для него всем, смыслом всего, вестницей новой жизни. Но всё это он утратил, всё это ушло вместе с её маленькой жизнью.
Горько улыбнувшись, Арна подошла к тому месту, где был костёр, и сняла с пояса небольшой тряпичный мешочек. Набрав немного пепла в мешочек, старушка направилась к парню.