Пройдя очередную большую площадь и убедившись, что и она тоже не подходит под описание, которое сообщили мне пауки Рэсая, я быстро завернул в ближайший тёмный переулок. Здесь не было лишних глаз, поэтому можно было передохнуть и даже снять капюшон. Осталось только подождать моего помощника в надежде, что ему повезло больше, чем мне.
В ожидании я провёл здесь некоторое время, ненароком наслушавшись немало личных ненужных мне разговоров жителей домов, и даже уже начал нервничать, думая, что проныра всё-таки попался. К счастью, его я услышал, когда он был ещё достаточно далеко, это меня успокоило и даже заинтересовало. Ведь его шипение было уж чересчур весёлым. Видимо, он добился успеха. И да, я угадал. Ведь когда он появился в этом переулке и подбежал ко мне, то тут же заносился вокруг меня и запрыгал от радости. Ну, зачем так шуметь? Всё равно я твоего шипения не понимаю.
Вскоре, выяснив, где место, которое его так взбудоражило, я решил отправиться по указанному пути. Но для начала пришлось приложить усилия, чтобы выпроводить паука из города. Он столь же упёртый, как и его хозяин. Он обо мне заботится, поэтому и хочет идти следом, но я-то не хочу потом спасать его от разъярённых горожан. К моему счастью, с третьей попытки он всё-таки смирился и, что-то там прошипев от обиды, вновь залез на крышу и помчался в сторону городской стены. Я же, надеясь, что память проныру не подвела, направился в дорогу. Надоел мне этот город, поскорее бы убраться отсюда. Ведь чем дольше я тут нахожусь, тем выше шанс, что какой-нибудь изворотливый раскроет меня и тем самым взволнует весь город. А вступать в конфликт с местным населением мне бы абсолютно не хотелось.
К счастью, мой помощник оказался очень внимательным. Когда я пришёл на площадь, куда он меня отправил, и увидел очередной постоялый двор, то сразу понял, что это именно то место, которое я так долго искал.
На свои поиски я потратил чересчур много времени, не заметил, как, а уже наступил поздний вечер. Это не очень хорошо. Ведь мне известно, что люди любят на закате дня посещать подобные заведения. Опять толпы… Меня уже начинает это всё бесить.
Подхожу ко входу уверенно, чтобы ещё на пороге не вызвать подозрений. И всё же от нервов, не зная, куда деть свои руки, поправляю плащ и капюшон. Да, признаю, мой вид был весьма подозрительным. Но я пытаюсь себя успокоить тем, что раз за всё время пребывания в городе меня не остановил ни один караульный, то простым гражданам до меня уж тем более нет дела.
Уже у порога прекрасно слышу голоса посетителей. Их достаточно много… Уф. Поскорее бы всё закончилось.
Мой слух меня не обманул, в помещении оказалось действительно много людей, и по закону подлости все они тут же уставились на меня. Я не понимаю, почему порой на меня обращается излишне большое внимание. Может, всё дело в моих ауре и силе, которые люди подсознательно чувствуют? Вероятно, так. И всё же я не поддаюсь эмоциям, которые могут меня выдать или дать повод для лишних подозрений, и просто осторожно осматриваюсь в поисках хозяина. Раз Висельников здесь не было, то, значит, они где-то спрятались, и трактирщик должен знать, где. И вот я его нашёл, и готов был поклясться, что мне знакомо это лицо.
Минуя все столы, за которыми сидели посетители, я уверенно приблизился к хозяину заведения. Я не ошибся, я точно знаю этого человека. Ведь это тот самый барыга, у которого мы… когда-то сняли комнату. Хах, какая встреча. Впрочем, я даже рад увидеть знакомого, подход к которому я прекрасно знаю.
Моё приближение и нежелание снять капюшон трактирщик поначалу принял с настороженностью. Хотя я прекрасно заметил интерес. Видимо, он смог разглядеть под моим плащом доспехи и уже даже оценил их стоимость. Очевидно, в его глазах бродягой я не был.
— Хм. Похвально ты расширил своё дело, — только-только он успел открыть рот, желая озвучить своё лестное приветствие, как я его перебил.
От моего неожиданного заявления трактирщик запнулся и начал скорее соображать, что ответить. Несколько раз он подробно меня осмотрел, видимо, пытался вспомнить, откуда мы могли быть знакомы. Я считал, это пустой тратой времени. Но как вдруг его лицо преобразилось от искреннего удивления, а потом и радости. Он меня узнал. Даже понятия не имею, за что успел ухватиться его цепкий взгляд, ведь лицо-то моё почти полностью скрыто.
— О, господин Висельник, — радостно и весьма громко произнёс он.
От такого обращения я неуютно поёжился, и не зря. Ведь все посетители, которые сидели рядом и слышали слова трактирщика, тут же затихли, боясь на меня даже взглянуть. Хорошо, что сейчас в здании не оказалось никого, кто бы близко был знаком с устройством этой организации, а то у меня могли бы возникнуть проблемы. Впрочем, с другой стороны, плохая репутация Висельников сыграла мне на руку. Ведь не прошло и минуты, а слова трактирщика разошлись по всему залу, и уже затихли все, надеясь не привлечь моё внимание.
— Рад вас увидеть в добром здравии, господин, — тем временем не унимался хозяин. Опять этот приторный, лживый тон. Бр-р. — Как хорошо, что вы тоже оценили эти перемены. В этом прекрасном заведении остаются лучшие гости столицы, — стал нагонять он себе цену. Хах, очень умело, надо сказать. — А вы чего-то сегодня один, без своей сестры. Извольте хоть поинтересоваться, как юная леди поживает? — его слова, словно нож, вонзились в сердце, вызвав настолько сильную боль, что я даже оскалился.
Этот неконтролируемый порыв чуть меня не выдал. Но и трактирщик резко замолк. Видимо, он догадался, что в попытке заполучить моё расположение затронул излишне щепетильную, для меня, тему, и тут же попытался исправиться.
— Прошу прощения за эту болтовню, господин.
Удивительно, в его словах можно было различить искреннее сожаление. Он и без моих слов прекрасно понял, почему я так резко отреагировал при одном лишь упоминании о… ней. Меня поразила его проницательность. Похоже, правду говорят, что трактирщики лучше всех умеют разбираться в людях.
— Лучше скажите, чем я могу вам услужить? — теперь решил он перейти к своей непосредственной работе и после вопроса стал ждать моих слов.
Я же с ответом не торопился. Сначала стоило убедиться, что поблизости нет лишних ушей, и только после я подхожу к барной стойке, за которой он прятался, и чуть наклоняюсь в его сторону. Он занервничал. Видимо, догадался, что разговор будет серьёзным.
— Я знаю, что у тебя завелись некие «постоянные посетители». Мне бы хотелось с ними встретиться. Ты бы не мог помочь это организовать? — пусть моя просьба и не содержала конкретики, но судя по побледневшему лицу трактирщика он прекрасно меня понял.
— Прошу прощения, господин, — он тут же весь поник, — я вынужден вам отказать. Они приказали их не беспокоить… ни по какому случаю, — и теперь, осмотревшись по сторонам, он чуть наклонился в мою сторону, чтобы перейти на шёпот. — Вы же понимаете, господин. Если этим отморозкам будет что-то не по нраву, они же мне всё заведение разгромят ещё и — упаси Великий — убьют кого-нибудь.
Его отказ был таким же ожидаемым, как и то, что эти «рыцари» действовали с помощью запугивания. Но я не огорчился, ведь знаю, что у меня было преимущество, то, что действует на таких людей эффективней любых запугиваний, — золото.
— Жаль, — наигранно вздыхаю я. — Тогда не подскажешь, кто бы мог мне помочь? Я неплохо ему заплачу, — встаю прямо и начинаю поправлять плащ. Его полы «случайно» сдвинулись, на секунду открыв на обозрение немалый мешочек монет на моём поясе.
Этой секунды хватило с лихвой, чтобы цепкий взгляд трактирщика заметил желаемое. Мужчина понял намёк, поэтому тут же занервничал. Конечно, угрозы Висельников он помнил прекрасно, но так же он помнил и меня, того, кто не поскупится на хорошую оплату. Теперь вот стоит, думает, взвешивает оставшиеся «за» и «против». Я же еле-еле сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться во весь рот. Ведь знаю, что на эту уловку он клюнет как миленький. Заглотит и крючок, и леску — и половину удочки в придачу. Зачем ему называть тех, кто бы мог мне помочь найти Висельников, когда он сам сможет это сделать и при этом неплохо заработать?