– Не уверен. Взрослыми я их еще не видел, – сказал мистер Саттерсвейт.
В последний раз он видел их детьми, в тот день, когда их привезли из приготовительной школы. Родители у них были разные, но их частенько принимали за братьев. Оба почти одинакового роста, оба рыжеволосые. Роланд в отца, а Тимоти, наверное, в свою золотоволосую мать. Кроме того, они, казалось, очень любили друг друга. Но если присмотреться, подумал мистер Саттерсвейт, на самом деле не очень они похожи. И теперь, когда, по его подсчетам, мальчикам исполнилось года двадцать два – двадцать пять, различие это резче бросалось в глаза. Роланд не походил не только на деда, но даже, если не считать рыжих волос, и на отца.
Когда-то мистер Саттерсвейт думал, что мальчик, наверное, будет похож на покойную мать. Но и с ней сходство было небольшое. Почти ничего общего. Тимоти больше походил на сына Лили. Та же нежная кожа, тот же высокий лоб, та же узкая кость.
– Меня зовут Инес, – прозвучал рядом с мистером Саттерсвейтом мягкий глубокий голос. – Вряд ли вы меня помните. Мы с вами виделись очень давно.
«Очень красивая девушка, – только и подумал мистер Саттерсвейт. – Южный тип». Ему вспомнились дни, когда он был самым желанным гостем у только что поженившихся Пилар и Тома. В Пилар, подумал он, та же посадка головы, та же изысканная и надменная южная красота. За спиной Инес стоял ее отец, доктор Хортон. За те годы, что они не виделись, доктор постарел. «Очень славный и добрый человек. Отличный врач, он не честолюбив, но надежен и предан дочери», – подумал мистер Саттерсвейт. Доктор Хортон явно гордился своей Инес.
Мистер Саттерсвейт понял, что наконец обрел счастье. Пусть он еще незнаком как следует с этими людьми, подумал он, но они напоминают ему о тех, кого он знал и любил. Эта темноволосая красавица, эти два рыжих юноши, да и Берил Жийа, которая суетливо расставляет сейчас на подносе чайные чашки и кричит горничной, чтобы та несла из дома тарелки с пирожными и бутербродами. Как здесь хорошо! Стулья были расставлены вокруг стола так, чтобы всем удобно было дотянуться до угощения. Мальчики сели за стол и пригласили мистера Саттерсвейта занять место между ними.
Он почувствовал себя польщенным. Он и сам хотел в первую очередь познакомиться именно с ними и понять, похожи ли они на Тома в юности. Он вспомнил о Лили. «Как было бы хорошо, если бы сейчас здесь была Лили. Я вернулся, – подумал мистер Саттерсвейт, – вернулся не только сюда, я вернулся в юность». Здесь его принимали мать и отец Тома, его тетка – кажется, тетка, – двоюродный дед и кузины. И сейчас, пусть почти никого не осталось, все равно это та же семья. Том в своих комнатных шлепанцах, в зеленом и красном, постаревший, но веселый и счастливый. Счастливый тем, что он среди близких. И Довертон тот же или почти тот же, каким и был. Может быть, кое-что следовало бы немного привести в порядок, но лужайка великолепна. Внизу за деревьями сверкает та же река. Да, деревья, пожалуй, подросли. Дом, быть может, нужно кое-где подкрасить, но лишь кое-где, лишь местами. В конце концов, Том человек не бедный. Настолько не бедный, что неплохо управляется с большим поместьем. Человек нетребовательный, он тратит деньги только на поддержание хозяйства, и все. Сейчас он почти не выезжает, почти не путешествует, ему нравится жить в деревне. Никаких больших приемов, приезжают только друзья. Друзья, которые гостят день-другой и уезжают, друзья, которые напоминают ему о прошлом. Дружелюбный дом.
Отодвинувшись от стола, мистер Саттерсвейт немного развернулся вместе со стулом, так чтобы лучше было смотреть на реку. Возле реки, конечно, стояла мельница, а на другом берегу шли поля. Он обрадовался, заметив на одном из них пугало, на голове у которого красовалось птичье гнездо. «Очень похоже на мистера Харли Кина, – мелькнуло у него в голове. – А вдруг это и есть мой друг мистер Кин», – подумал мистер Саттерсвейт. Мысль была абсурдна, и кроме того, если кто-то и попытался бы придать пугалу сходство с мистером Кином, едва ли он сумел бы придать ему изысканность позы, свойственную мистеру Кину и совершенно несвойственную пугалам.
– Любуетесь пугалом? – сказал Тимоти. – А мы, знаете ли, даже имя ему дали. Мы его зовем мистер Харли Барли.
– Неужели, – сказал мистер Саттерсвейт. – Боже мой, до чего интересно.
– Разве? – с любопытством спросил Роли.
– Э-э, оно чем-то напоминает одного моего знакомого, которого зовут тоже Харли.
Молодые люди запели: