Закончив, отец поднялся и решительно произнес:
— Что ж, Шарлотта, тебе определенно удалось как следует над собой поиздеваться, что, несомненно, замедлит твое восстановление, но каким-то чудом ты все же не нанесла себе непоправимых увечий. В следующий раз удача может тебе изменить.
— Спасибо, — сказала я.
Пару секунд он хранил молчание, аккуратно убирая стетоскоп в сумку неторопливыми и точными движениями — как обычно.
— Так дальше нельзя, — сказал он, избегая моего взгляда. — Ты едва стоишь на ногах. Не могу понять, какую цель преследует твое присутствие здесь, помимо того, что ты служишь прекрасной мишенью для возможных атак и обузой для своих коллег.
Я тоже не знаю.
— Я остаюсь, — ответила я.
Отец резко защелкнул сумку. (Я бы даже употребила выражение «в сердцах», если бы речь шла о существе, наделенном сердцем.)
— Что ж, сожалею, но я остаться не могу.
В дверь чуть слышно постучали, и Нигли заглянула в комнату, не дожидаясь приглашения.
— Я могу предложить вам кофе, доктор Фокс?
Отец напрягся.
— Спасибо, не надо, — ответил он с ледяной вежливостью. — И моя фамилия Фокскрофт. Мистер, не доктор.
Нигли озадаченно нахмурилась, но отец не снизошел до пояснений. У двери он обернулся для последнего залпа.
— Завтра я вылетаю в Бостон, и, будь у тебя хоть капля здравого смысла, ты бы последовала моему примеру. Я не могу продолжать в том же духе, Шарлотта. Я сделал все, что мог, чтобы помочь тебе, но если ты не принимаешь во внимание мои советы… Что ж, рано или поздно наступает момент, когда кто-то должен отступить, согласна?
— Да, — ответила я, и он замер, удивленный. — Только я бы сказала: когда кто-то не должен отступать.
На его челюсти дернулся желвак. Отец прошел мимо Нигли, и я услышала, как Шон перехватил его в коридоре с просьбой посмотреть рану Мэтта. Последовала долгая пауза и нечто, подозрительно похожее на вздох. Затем голос моего отца отрывисто произнес:
— Показывай.
Нигли прошла в комнату и закрыла за собой дверь.
— Но на самом-то деле он доктор, да? — уточнила она.
Я улыбнулась.
— Консультирующий хирург-ортопед. На простых жалких докторов они смотрят, мягко говоря, сверху вниз.
— А-а. — До нее дошло. — Я-то подумала, он бывший доктор — степени там лишен или лицензия отозвана.
Моя улыбка растянулась до ушей.
— О, как жаль, как жаль, что ты его об этом не спросила…
Нигли на мгновение улыбнулась вместе со мной, потом лицо ее посерьезнело.
— Так что, он считает, твое состояние в норме?
— Лучше не бывает, — ответила я.
Конечно, он, возможно, отрекся от меня, но это не новость.
— Что там у вас сегодня стряслось? — спросила она. — Мэтт как-то невнятно излагает.
— Еще бы. Ему крепко по котелку перепало.
Нигли подошла ближе и присела в изножье кровати, глядя на меня с невозмутимостью истинного копа.
— Когда я вкратце просвещала тебя насчет Оливера Рейнольдса в больнице, не стала вдаваться в детали, — сказала она. — Я говорила, что он мастер запугивать женщин, но не упомянула, как именно он это делает.
Нигли не отводила взгляда, но я упорно расправляла одеяло и разглаживала смятую простыню.
— Он угрожает им изнасилованием. И если у них есть маленькие дочери, тем хуже.
— Он угрожает детям? — вскинулась я, вспомнив, как Рейнольдс говорил об Элле.
Нигли скривилась.
— Только грозится, что заставит их смотреть.
Я взглянула ей прямо в глаза.
— Хорошо, что нам удалось выставить его до того, как ему пришло в голову нечто подобное, — ровным голосом заметила я. — Ты обсуждала это с Шоном?
— Нет, я…
— И не надо, — попросила я. — Пожалуйста. — И, поскольку на ее лице все еще читалось сомнение, добавила: — Поверь мне, не стоит тебе брать на себя ответственность за то, что он сделает, если узнает.
Мимолетное удивление сменилось мрачным пониманием. Нигли кивнула и встала.
— Если захочешь поговорить, обращайся в любое время, — серьезно сказала она.
— Да. Спасибо, — искренне поблагодарила я, зная, впрочем, что никогда не воспользуюсь ее предложением. Выходя, она оглянулась на меня, и по глазам было видно: она тоже это знает.