Город успел частично захватить поля справа от шоссе - за перелеском возвышалась кирпичная труба старого завода со ржавыми скобами лестницы, то тут, то там на открытых участках возлежали кучи щебёнки и прочей строительной дряни, радужные пятна солярки поблёскивали в залитом тухлой водой кювете. Ландшафт справа казался неестественным, будто тут уже кто-то готовил площадку под строительство. Заросли камыша окружал невысокий вал земли, давно покрытый сорняком и покорённый молодыми осинками, чуть дальше тянулась бетонка, перегороженная очередной кучей мусора, потом снова земляной вал. Лес не собирался сдаваться, упорно расселяя среди всего этого свой молодняк. Вот в таких подлесках и попадаются чаще всего подберёзовики, но не здесь. Раза два я тут шарился, но грибами в этом хаосе и не пахло. А пахло тем, чем сейчас. Брр! Ну конечно, очередной бонус в виде разложившейся собаки на обочине. Такие подарки шоссе подкладывает регулярно, успевай только заглотнуть воздуха и бодро пройти мимо. Давно лежит, вон аж кожа полопалась.
Мост под мостом. Или мостик. Скорее мостик, в который переходила трасса. За формальными, по колено, перилами виднелась бетонная пропасть и журчавший на дне слабенький ручей, именуемый не иначе как говнотечка. На старых картах ещё можно было найти его название - Левая Осиновая - но теперь это не имело особого значения, да и кому интересно копаться в старых топонимах. Стебли осоки медленно колыхались в вяло текущей воде, изредка вздымая со дна черноватую взвесь. А ведь когда-то это была речка, и чистая достаточно, даже рыба водилась.
Ну всё, вот я и на месте. Слева лес не чета тому, о чём я говорил. Берёзовые, осиновые, дубо-вые рощи, картофельные поля между ними, радиомачты связистов и, конечно же, оранжевые крепыши, притаившиеся в траве. Есть у меня пара добрых местечек, куда почти никто не ходит. Главное - успеть вовремя, чтобы красавцы в рыжих шляпах, иные с тяпку величиной, не успели подгнить. Нет, подосиновик это вещь. Но так набрать можно когда они гарантировано появились, а в такую жару это маловероятно. Стоя на обочине и натягивая камуфляжную куртку, до этого болтавшуюся на поясе, я думал. А не пойти ли направо от трассы, посмотреть там, где на месте давно исчезнувшей деревни, в низеньком березняке, куда тоже особенно шариться не пойдут, - кому охота на карачках ползать - можно набрать подберезовиков и на суп, и на жареху. Эх, времени мало, вот и солнце наливается красным. Решено. И обогнув жёлтое здание распределительной станции, служившей посредником между городом и ТЭЦ, я пересёк картофельное поле и, сугорбившись как только возможно, продираясь сквозь кусты, вошёл-таки в берёзовый подлесок. Ожидание. Предвкушение. Ещё минуту назад я был твердо уверен, что сейчас начну срезать крепкие, суховатые шляпки одну за одной. Странно. Я уже долго пробирался на четвереньках в буреломе, словно дикая хрюшка, раздвигая одной рукой ветки и держа в другой охотничий нож, но заветные серые зонтики так и не появлялись. Веточки норовили сдернуть капюшон с головы, изредка позванивали над ухом комары.
О, есть! Вот он!... Нда, есть, на попе шерсть, метров шесть. Сморщенный от жары, полуистлевший подберёзовик был, наверное, первым и последним грибом за сегодня. Так думал я, сидя на обрубке дерева и попыхивая сигаретой. Идти домой? Вроде и время уже много, пора, а то матушка ещё волноваться будет. Но ведь один гриб нашёл, значит, они есть. Вернуться, пошариться с другой стороны? Или пойти вперёд, в осиновый лес? А пойду-ка вперёд.
Отсутствие грибов всегда раззадоривало меня гораздо пуще, чем если бы они сразу попада-лись. Желание непременно их найти в купе с нежеланием возвращаться пустым порой заставляли меня наруливать по перелескам часами, хотя, здравый смысл вопил о том, что искать нечего. Но что ж поделать, такова моя натура. И вот натура эта пригнала меня в осинник.
Кстати, влюбиться в тихую охоту было несложно, ведь матушка и покойный отец очень любили собирать грибы. А потом ещё и с соседом закорешил, который и показал мне все "доходные" места в дальнем лесу. Часто мы с ним ходили и по многу притаскивали. Странный он только, Андрюха этот, сам по себе добрый, приветливый, но забутыливает будь здоров, а однажды вообще "накушался" так, что начал говорить, мол де он дьявол. Брр! Да ещё так смотрит не мигая, и глаза остановились. Кто-то до чёртиков допивается, а этот уникум сам чёртиком себя возомнил.
2.
Осиновый лес оказался каким-то мрачноватым, хотя заметил я это только когда устал шарить глазами по прошлогодней листве. Здесь абсолютно не было подшёрстка - ни кустика тебе, ни травинки, даже старые толстенные осины, абсолютно лишённые нижних веток стояли подобно колоннаде, тесно сплетя где-то вверху кроны. И без того сумрачное вечернее освещение казалось ещё более тусклым. Общую картину дополняли чёрные подпалины на шершавых стволах. Ага, горельник, значит. Нет, определённо надо выбираться, здесь искать нечего. Мысленно смирившись с бесполезной разведкой, я направился назад и почти уже вышел, как вдруг где-то вдали глухо гавкнула собака. Лесных собак я терпеть не могу, поэтому инстинктивно сжал нож и обернулся вбок. Тишина. Я хотел было двинуть дальше, но тут моё внимание привлекло еле заметное движение между деревьями. Непонятно почему мне стало не по себе, я осторожно, стараясь лишний раз не шаркнуть по листве, подкрался поближе. Между двумя старыми стволами дугой изгибалась толстая ржавая проволока, на которой болтался обрывок чёрной тряпки. Я сам не понял, что именно здесь было не так, но что-то было. Как зачарованный я смотрел на истлевшую ткань, медленно колыхавшуюся из стороны в сторону. Колыхавшуюся! Да чёрт возьми, в лесу абсолютно не было ветра, не шумели кроны, прошлогодний лист покоился у корней, не издавая ни звука. Почему она колышется, если нет ветра? Вперёд-назад, вперёд-назад...