Это были не церковные ворота, а словно вход в какой-то бомбарь, из которого я только что поднялся. Гнилые половинки распахнутых дверей открывали глазу ступеньки, ведущие вниз, обвалившиеся, разбитые, а дальше кромешная тьма. И тут я отшатнулся - на одной из дверей болталась погнутая проволока с обрывком чёрной тряпки. Та самая проволока, с той самой тряпкой. Вздрагивая, я пятился назад, не в силах оторвать глаз от чёрного зева под уходившей в землю плоской бетонной плитой. Внезапно где-то внутри раздался сухой треск, и вспыхнувший на миг желтоватый свет выхватил жуткую картину. Бетонный пол, с проросшим прямо насквозь корявым деревом, был завален грудами серых костей, прямо с потолка свисали седые лохмотья паутины, краем глаза я заметил шевеление на стенах и с отвращением рассмотрел громадные чёрные лапы тех, кто сплёл эти пыльные полотна. Свет погас, и только в глубине возникли глаза. Обычные серые глаза, не мигая смотревшие на меня. Кажется, я их уже где-то видел. Я отскочил, ощутив новый поток живительного ветра, зажмурился и сотворил крест: Господи, спаси и помилуй! Когда я решился открыть глаза, то никакого бомбаря не было и в помине, словно он мне и вовсе померещился, только покачивалась, скрипя, ржавая проволока с обрывком тряпки, но уже совершенно нестрашная, бесполезная.
Что это было? И неужели ночь только началась? Небо ещё светилось на горизонте остатками розового, впереди отчётливо виднелась теплотрасса, а дальше шоссе, куда я и выбрался. Выбрался именно туда, откуда и начал путь, словно и не доходил почти до дома. Шум колёс заставил напрячься! Опять, начинается! Но страх растаял, я просто устал бояться. Обернувшись на шум, я встал поперёк трассы, готовый лицом к лицу встретиться с опасностью. Визг тормозов резанул по ушам...
- Парень, ты чё, долбанулся?!!! -
Живой человеческий голос. Он подействовал как глоток холодной воды из колодца. Накло-нившись к до смерти перепуганному толстяку в спортивном костюме, глухим, охрипшим голосом я бросил:
- Шеф, пожалуйста, довези до базы. Твоя цена. -
Водитель поскрёб шершавый подбородок:
- Шустрый какой, я ж чуть тебя в асфальт не вкатал, добро, что ещё тормоза новые, а так бы до другой базы тебя повезли, -
- Шеф, ну так докинешь? Твоя цена, -
- Да садись уж, заладил, твоя, твоя... -
Мимо замелькали кусты и деревца.
- Твоя... - повторил толстяк, - ты знаешь что, парень, отсыпь-ка мне лучше грибов немного, а то баба моя меня всё пилит, сходи да сходи, а мне некогда всё. -
Только сейчас я вспомнил, что рядом на сидении уместилась целая корзина красавцев-беляков. Вспомнил я и про рюкзак, дрожащими руками распуская узел, ожидая увидеть грибное месиво. Каково же было моё удивление, когда грибы обнаружились целёхонькими, абсолютно непримятыми.
- На, бери сколько надо, - переставил я рюкзак на сидение.
Водитель притормозил, достал штук восемь, сам любуясь на крупные выпуклые шляпки, и вдруг выругался:
- Вот скоты, объехать лень что ли, живое ведь! - указывая в окно.
На обочине лежала всё та же собака, тронутая тленом. На секунду мне показалось, что она сейчас поднимется, но потом я понял, что этого просто быть не может.
Автомобиль снова тронулся.
- Шеф, ты только не через аулы вези - прохрипел я, - по окружной лучше, -
- Да блин в курсе я уже, в курсе, уже по радио передавали давно, -
- А что передавали? - удивился я.
- Да как что, там же на въезде на федералку теплотрасса прохудилась, и задвижка колом вста-ла, там сейчас перекрыли всё, чинят. База ваша по ходу на неделю без горячей воды осталась, -
- А у меня её и так нет, - машинально бросил я, не удивляясь уже ничему.
Мы уже почти подъезжали, когда толстяк спросил:
- А где ты таких грибов набрал? -
- Да где антенны, в дубах, - соврал я.
- Эва как, сколько хожу, никогда столько не находил, ну штук пять в лучшие годы, -
- Да сам удивился, вон аж сколько шарился, пока все не снял, -
- Ну это ты ещё мало походил, - рассмеялся непонятно почему водитель.
- Да уж, маловасто, - саркастически улыбнулся я, - вот хочу теперь справа от трассы поискать, за станцией, -