Стоп! Гребень! Он ведь о нём и словом ни обмолвился!
Я тряхнула головой.
- Вы думаете, я – та женщина, которую вы ищете?
Корион на мгновение замер, прикрыл глаза. Всего секунда, всего короткий миг, но я смотрела внимательно. Он заколебался. Он не думал. Он не хотел дарить гребень мне.
- Я не знаю, – последовал ответ после короткой паузы.
- А вы хотите, чтобы я была ею?
- Мне сказали, что я полюблю её. Полюблю человека. Для нас любовь начинается с притяжения к личности, к разуму, желания тела приходят потом, зачастую они и вовсе не имеют к любви никакого отношения, – признался Корион. – Но к вам я чувствую что-то иное, странную, неодолимую тягу сделать вас своей. Это не привычная мне любовь, но оно есть. Мне нужно понять, что это, перед тем, как подарить вам гребень.
Что ж, это было честно.
Побыстрее бы он разобрался в своих странных чувствах. Бесконечно изображать из себя брата и сестру я не смогу.
Глава 6. Проблемы медиума
На широком белом листе ватмана полукругом расположились буквы алфавита. Под ними в правом и левом углу чернели слова «да» и «нет». Закусив от усердия кончик языка, я аккуратно обвела чёрной тушью последнюю букву и нашла едва заметную точку от циркуля. Бумага с тихим вкусным звуком приняла в себя стержень со стрелкой. Я закрепила его с обратной стороны и легонько подула на стрелку. Та свободно закрутилась вдоль алфавитного циферблата.
- Как я могу быть уверен, что ответы действительно даёт дух, а не ваши игры с телекинезом или ветер? – недоверчиво глядя на импровизированную спиритическую доску, спросил профессор.
- Вы можете спросить то, что знаете только вы и вызываемый, сэр! – лучезарно улыбнулась я.
- Как я могу быть уверен, что это не догадка? – пробурчал профессор Хов и покрепче закрыл окна, чтобы к столу не просочилось ни единого дуновения ветра.
Эрида возложила руки на подлокотники кресла, отчего широкие резные рукава её плотного белого платья стали похожи на крылья, закинула ногу на ногу, дав на мгновение всем полюбоваться кружевом её чулок, закатила густо подведённые сурьмой глаза. Лорд Бэрбоу и лорд Эсквилл уставились на её стройные, обутые в высокие сапоги ножки. И если у дедушки вид был больше вожделеющим, то красавец Ирвин любовался подругой мечтательно и немного грустно, точно меланхоличный эстет – античной статуей.
- Корион, ты невыносим! Сам попросил, а теперь сам же и сомневаешься! – с придыханием воскликнула Эрида и метнула на меня взгляд.
Я сделала вид, что Вадим Волхов слепец и вообще асексуал. Корион тяжело вздохнул и опустил тяжёлые шторы. Наступивший полумрак разогнал лорд Эсквилл – он лёгкими щипками пальцев зажёг свечи на столе. Живые огоньки осветили гостиную, бросили неверные тени в углы и щели. Под вычурными подсвечниками жалкая самоделка на ватманском листе сразу стала выглядеть гораздо внушительнее.
Профессор её не слушал.
- Почему не пришла Валенсия? – спросил он, глядя на меня.
- Потому что, – буркнула я, не желая врать. – Сами догадайтесь. Так, рассаживаемся!
Эрида пересела из кресла на стул. Да, прямо по правую руку от меня. Лорд Бэрбоу подвинулся, пропустив Кориона к его месту. Стол был круглым, все уместились легко. Я подвинула спиритическую доску в центр, почти прямо под подсвечники, чтобы все видели стрелку, и положила перед собой фотографию непримечательного человека. Сегодня мы вызывали Уильяма Уоррена, одного из тех немногих главарей Сопротивления, кого удалось убить при последней облаве.
- И что теперь? – без интереса спросил Ирвин.
- Снимайте длани, – я протянула руки. – Нужно взять друг друга за руки. Так создастся ручей жизненной силы для духа, чтобы он двигал стрелку.
Эльты послушались. Из черноты соткался Ай. Непривычно сосредоточенный и серьёзный, он шагнул мне за спину и положил руки на плечи. У него сегодня была очень ответственная роль. Я глубоко вздохнула, вперилась взглядом в фото и сказала внушительным голосом:
- Дух Уильяма Уоррена, я вызываю тебя!
Хотя очень хотелось пропеть стандартное: «Пушкин, приди!» – и посмотреть на результат. Здешний Александр Сергеевич, наверное, очень рад, что настоящих друидов и волхвов к моменту его кончины уже не осталось. А он, кстати, здесь тоже погиб на дуэли с Дантесом, с той разницей, что пуля француза разнесла ему сердце.
- Дух Уильяма Уоррена, я вызываю тебя! Ты здесь?