- Да он даже с Валенсией так не старался! А я ей всё-о-о расскажу! – с удовольствием наябедничала я.
Упоминание о моей женской ипостаси сработало. Корион прекратил пялиться в окно и нахмурился. В глазах наконец-то отобразилась работа мысли.
- Вы обязательно найдёте точки соприкосновения и договоритесь, – сказал он после паузы. – Она заинтересована во мне, а я от вас не откажусь.
На меня накатила дикая злоба. Значит, договоримся? Точки соприкосновения будем искать?!
- А вы не думали, что это Валентина откажется от вас? Я – ладно. Я ей практически второе «я». Несовершеннолетний мальчишка. Эрида – ваша давняя подруга. Вы вместе взрывали заводы, когда моего папы и в проекте не было. Но Роза? Знаете, что Валя вам скажет? Я сейчас сам вместо неё скажу! Я с этой гадюкой одной семьёй жить не собираюсь! Идите-ка вы со своей Розой на…
Эрида быстро зажала мне рот ладонью. Я недовольно помычала, вращая глазами, попыталась укусить и выдохлась. Корион невозмутимо наблюдал за моими трепыханиями.
- Вы наглый избалованный мальчишка, мистер Волхов, – беззлобно заметил он и снова отвернулся к окну. Чембер как раз усаживалась в лодку, прямая и грациозная. – Неужели вам не интересно выяснить природу видений этой девушки? Откуда они?
- Понятия не имею, – процедила я. – Я знаю только одно: если вы ошибётесь и подарите гребень другой, то истинная владелица умрёт. Не факт, что вы встретитесь в следующей жизни.
Корион резко развернулся на каблуках. Чёрные глаза прищурились, впившись в меня.
- Вот как, – под стать мне процедил он. – Быть может, вам известно имя?
- Быть может, – ответила я, подавив крик: «Это я, слепой ты идиот! Можешь подарить гребень Вале, это одно и то же!» – Быть может, что я не могу вам его открыть. Быть может, вы должны догадаться сами.
Корион насмешливо вздёрнул бровь, как бы говоря: «Вы серьёзно думаете, что не открыли его мне сейчас, мистер Волхов?»
- Хорошо, – кивнул он. – Я ещё подумаю. Потому что это слишком очевидное совпадение.
- Гр-р! – я зарычала. – Вы пару часов назад были готовы вручить гребень первой встречной!
– Потому что это было не очевидно и достаточно логично. Другие варианты не выдерживают никакой критики, – фирменным учительским тоном объяснил Корион. – Слишком… глупо. Я бы даже сказал, что эти варианты отдают заговором.
– А не поэтому ли твой бруиден до сих пор не может разрушить проклятье? – вдруг спросила Эрида.
– Что? – Корион уставился поверх моей головы.
Эрида отпустила меня, прошлась по палате и запрыгнула на кровать.
– Сам посуди. В спорной ситуации ты переступишь через чувства и выбирать будешь с помощью холодной логики, глядя на пользу, даже не на законы, – она села по-турецки и ткнула пальцем ему в грудь. – И, видимо, это и было камнем преткновения в проклятии гребня. Может быть, стоит сменить подход?
– Но в том и дело. Я почувствовал в Розе родство, – возразил Корион.
– Она выпускница Института Материнства, болван! С ней любой мужчина почувствует родство – она обучена его вызывать! И ты решил отдать ей гребень, когда она заговорила об этом, Корион. После! Может быть, стоит подумать, кому тебе хотелось отдать его просто так, без логичной причины? Или подумать, с кем твоя логика сбоила? Когда ты подгонял логику под чувства, а не чувства под логику?
Я с трудом удержалась, чтобы не прыгнуть на девушку со счастливым воплем: «Эрида! Да ты моя хорошая! Дай поцелую!» Судя по нахмуренным бровям и резко ушедшему куда-то внутрь взгляду, Корион озадачился вопросом очень серьёзно. На ближайшее время вопрос Розы Чембер можно было считать отложенным.
Только вот осталась малюсенькая проблемка. Права ли Эрида, и у него с Валенсией вообще был шанс подогнать логику под чувства? И что двигало им в отношении Вадима Волхова?
* * *
Заключение в одиночной и антимагической камере, без возможности поговорить с кем-то, узнать судьбу брата – это неизбежно превратило блистательного Мерфина Аунфлая в дрожащее жалкое существо. О, Корион знал, что это произошло не сразу. Первые сутки Мерфин делал непонимающий вид. Он искренне возмущался и вовсю перекрикивался с Мэдогом. Затем, когда Мэдога провели мимо в капюшоне смертника и кандалах, истерически тряс решётки. Потом бился в ярости, когда понял, что его игнорируют. Ещё через неделю, когда звонкий голос окончательно превратился в сорванный хрип, а магических сил почти не осталось, Мерфина затрясло.