— Ну? — спросил Гомер.
— Солдат не видела, — ответила я, — но там Флип бегает по двору. Они должны были её заметить из вертолёта.
— Этого уже может оказаться достаточно, чтобы у них возникли подозрения, — сказал Гомер. — Они же обучены замечать всё не совсем обычное. — Он выругался. — Нам ещё многому придётся научиться, если, конечно, мы вообще выберемся из этой передряги. Сколько человек было в вертолёте?
Ответы прозвучали разные:
— Трудно сказать...
— Пожалуй, трое.
— Я не видела.
— Трое или четверо, но, может быть, сзади и другие сидели.
— Если они сейчас приземлятся, то, скорее всего, разойдутся в разные стороны... — Гомер думал вслух. — От двадцать второго калибра пользы не особо много. «Тойота» всё ещё стоит в овечьем загоне. Поверить не могу, что мы были настолько глупы. Ладно уж, что теперь говорить... Возвращайтесь на те же места, следите, что будет. И постарайтесь сосчитать солдат. Но ни в коем случае не позволяйте им себя заметить.
Я побежала на веранду, но вертолёта уже нигде не было видно. Однако его чудовищный злобный гул наполнял мою голову, заполнял дом. Он ревел во всех комнатах. Я вернулась в контору.
— Он с западной стороны, — сказал Кевин. — Просто завис там, не опускается.
— Послушайте, ребята, — заговорил Гомер, — если он приземлится, у нас, похоже, останется только два варианта. Мы можем ускользнуть с противоположной стороны дома и под прикрытием деревьев убежать в буш. От велосипедов пользы не будет, до «тойоты» нам не добраться. Так что бежать придётся на своих двоих и полагаться на собственные мозги и физическое состояние. А второй вариант — сдаться.
Наступило мрачное, пугающее молчание. На самом деле у нас был только один вариант действий, и Гомер это прекрасно знал.
— Мне совсем не хочется стать мёртвым героем, — сказала я. — Думаю, мы должны воспользоваться шансом и сдаться в плен.
— Согласен, — быстро откликнулся Гомер, как будто испугался, что кто-то начнёт возражать.
Несогласным выглядел только Кевин. Мы все уставились на него. Он немного помялся, потом нервно сглотнул и кивнул:
— Ладно.
— Идемте в гостиную, — предложил Гомер. — Посмотрим, там ли ещё вертолёт.
Мы поспешили по коридору к гостиной, Кевин первым вбежал туда и бросился к окну.
— Висит, — доложил он. — Ничего не делает, просто наблюдает. Нет, погодите... немножко сдвинулся... спустился ниже...
Фай вскрикнула. Я оглянулась на неё. Она весь день держалась очень тихо. А теперь выглядела так, словно готова потерять сознание. Я схватила её за руку, и Фай с такой силой сжала мои пальцы, что я подумала, что, пожалуй, сама сейчас хлопнусь в обморок. Кевин продолжал комментировать происходящее.
— Они прямо на меня смотрят, — сказал он. — Но не думаю, что видят меня.
— Не шевелись! — приказал Гомер. — Выдаёт именно движение.
— Знаю! — огрызнулся Кевин. — Или ты думаешь, я собираюсь пуститься в пляс?
Ещё минуты две мы стояли, как манекены в витрине магазина. В комнате как будто становилось всё темнее и темнее. Когда Кевин снова заговорил, это был шёпот, словно солдаты уже топтались в коридоре.
— Он завис... не знаю... нет, немного сместился в сторону, чуть-чуть. Может, собирается полететь на другую сторону дома...
— Тогда движение было бы заметным, — возразил Гомер. — Но не могут же они вечно тут висеть.
Фай ещё сильнее сжала мою руку, хотя я думала, что такое просто невозможно. Это было даже хуже, чем нести из магазина битком набитые пластиковые пакеты с собачьей едой. Кевин продолжал говорить, как будто и не слышал Гомера:
— По-прежнему сдвигается в сторону... ещё немного... нет, назад пятится чуть-чуть... Эй, ты, вали наконец отсюда! Да, отходит назад и скорости прибавляет. Ох да! Как какой-нибудь хоккеист, что готовится к удару... Да! Да! Вали отсюда, лети к себе! — Он вдруг повернулся к нам и небрежно пожал плечами. — Смотрите! Мне только и нужно было, что воспользоваться своим обаянием!
Когда звук вертолёта стал уже больше похож на гудение бензопилы, Корри схватила что подвернулось под руку и швырнула в Кевина. Предмет оказался фигуркой Девы Марии, и, к счастью для Корри, Кевин её поймал. Фай разразилась слезами. Гомер нервно улыбнулся и тут же переполнился энергией.