Рассматривались и другие версии аварии – мина времен Второй мировой войны, самопроизвольный взрыв торпеды внутри подлодки и даже столкновение с ледоколом. На дезинформирование общества были брошены все силы – от пресс-служб флота и ВМФ в целом до адмиралов-отставников, с завидной регулярностью долдонивших о своей компетентности и доходящих до маразма в объяснении причин затопления Мценска. Бывший командующий Черноморским флотом адмирал Балдин вещал о радиоуправляемой американской лодке-убийце, а экс-главком Военно-Морского Флота СССР – об айсберге.
Лишь истинная причина не была названа ни разу.
А она была проста и грозила всему командованию Северным флотом крупными неприятностями. Вплоть до трибунала, лишения наград и званий и отправки провинившихся за колючую проволоку, лет на десять-пятнадцать.
Пятого августа двухтысячного года современный атомный подводный ракетоносец был потоплен своим же авианесущим крейсером. Мценск, должный произвести выстрел практической торпедой [торпеда с учебной боеголовкой, внутри которой вместо взрывчатки находятся электронные блоки], внезапно пошел на экстренное всплытие, оказался в опасной близости от идущего полным ходом Адмирала Молотобойцева и влетел тому точно под днище. Метровый стальной швеллер киля авианосца вскрыл корпус подлодки, как консервную банку. Носовые отсеки Мценска затопило в течение полутора минут, и субмарина, пройдя по пятисотметровой пологой дуге, ткнулась в скальный грунт.
Адмирал Молотобойцев спокойно проследовал дальше с бьющимися в истерике на мостике офицерами из штаба учений во главе с Зотовым. Экипаж надводного корабля, за исключением капитана, его помощников и штурмана, пребывал в неведении относительно катастрофы. Волнение на море в тот момент составляло около четырех баллов, и крейсер водоизмещением под пятьдесят тысяч тонн просто качнуло немного сильнее, чем обычно.
Случилась сия неприятность аккурат за сутки до окончания учений.
Верховному Главнокомандующему решили сразу не докладывать. Авось само рассосется. Сообщили только, что связь с лодкой потеряна в результате сбоя аппаратуры, а сами бросились подчищать все документы, могущие оказать негативное влияние на карьеры адмиралов и капитанов первого ранга из штаба флота.
Лишь на следующий день после аварии объявили тревогу и поставили в известность спасательные службы. К тому времени оставшиеся в живых двадцать восемь моряков Мценска уже из последних сил стучали в борт. При температуре заливающей отсеки воды в два градуса и давлении в десять атмосфер у человека есть шанс продержаться не более суток. По крайней мере, так написано в учебниках. А адмиралам был опасен даже один-единственный выживший свидетель, могущий рассказать, что же случилось на самом деле. У капитана аварийной подлодки была как минимум минута, чтобы объявить по громкой связи причину затопления и подать команду к началу борьбы за живучесть.
За шестьдесят секунд можно многое сказать…
По истечении семидесяти двух часов с момента аварии опасений у командования флота поубавилось. Адмирал Молотобойцев зашел в Североморск, сгрузил на берег большинство штабных офицеров и вернулся в район катастрофы. Зотов и Яцык перебрались на тяжелый крейсер Петр Великий и возглавили обреченную на неудачу спасательную операцию, не забывая при этом поддерживать миф об оставшихся в живых подводниках, подаче на субмарину воздуха, пищи и горючего и оттягивая время объявления о провале работ по стыковке с кормовым люком подлодки. Главным в первые дни после катастрофы было продемонстрировать обществу свои активность и желание всеми силами спасти запертых в стальном гробу моряков.
У адмиралов это получилось.
А без помощи тяжелых водолазов подводные снаряды только бились о корпус затонувшей субмарины без малейшего шанса на стыковку с комингс-площадкой, поврежденной форштевнем авианосца.
– С Молотобойцевым надо что-то придумать, – Зотов сжал кулаки. – В сухой док его нельзя заводить. Вмиг расшифруют… Работягам и инженерам рот не заткнешь.
– Верно, – согласился начальник штаба Северного флота.
– Что думаешь?
– Несколько месяцев он и так походит. А потом его надо будет посадить на камни. Во время боевого дежурства. Тогда о чэ-пэ можно в прессу не сообщать. Сам понимаешь… Выговорешник капитану вкатим – и все дела.
– Капитану нельзя…
– Можно, – жестко отреагировал Яцык. – Устроим преследование подлодки НАТО, нагло нарушившей наши границы, проведем крупномасштабную операцию, полфлота выведем в море, подключим авиацию… А выговор погасим на следующий день. За проявленное мужество.
– Думаешь, пройдет?
– Обязательно. Главком раздувать не будет. А Президент в этих делах вообще не рубит. Историю с миной съел и не поморщился…
– Остаются родственники.
– Сыграем в благородство, – цинично выдал вице-адмирал. – Подадим рапорта об отставке, извинимся перед телекамерами. Народ у нас отходчивый, долго зла держать не будет…
Зотов поежился. Подавать рапорт ему не хотелось.
А вдруг удовлетворят просьбу?
И что тогда?
Пенсия?
Яцык заметил нервное передергивание плеч адмирала, сжатый до побелевших суставов кулак и усмехнулся про себя.