— Курить я бросила сама.
— А с чего это, кстати? — бросил он вдруг.
Она непонимающе заморгала.
— Давай, — подзуживал он, — скажи. Потому что это не нравилось ему.
— Я бросила сама, — повторила она. — Я больше не выношу табака.
— А теперь тебе не нравится музыка.
— От нее… у меня болит живот, — пробубнила она.
— Чушь, — выплюнул Дэвид.
И прежде чем он успел ее остановить, она вышла из дома в ослепительный солнечный свет. Дэвид подошел к двери и увидел, как жена неловко садится за руль. Он принялся звать ее, но Энн уже завела мотор и ничего не слышала. Он наблюдал, как машина исчезла в квартале, делая на второй передаче восемьдесят километров в час.
— И сколько уже ее нет? — спросил Джонни.
Коллиер нервно посмотрел на часы.
— Точно не знаю. Примерно с половины десятого. Вроде бы. Мы, как я уже сказал, поссорились и…
Он в смущении замолчал и снова посмотрел на часы. Было уже за полночь.
— И как давно она совершает такие поездки?
— Не знаю, Джонни. Я же говорю, что обнаружил это только что.
— А ее вес?.. — начал Джонни.
— Нет, ребенок больше не увеличивается. — Коллиер говорил отстраненно, обыденным тоном. Он провел по волосам трясущейся рукой. — Тебе не кажется, что стоит позвонить в полицию?
— Подождем еще немного.
— А что, если она попала в аварию? Она не лучший водитель в мире. Господи, почему я ее отпустил? На седьмом месяце, а я позволил ей уехать. Боже, я должен был…
Он почувствовал, что вот-вот сорвется. Натянутая атмосфера в доме, странная, приносящая бесконечные потрясения беременность — все это начинало сказываться на нем. Человек не может жить в таком напряжении семь месяцев и не ощущать его. Уже нельзя было сдерживать дрожь в руках. Развилась привычка непрерывно моргать, чтобы куда-то выплеснуть хоть часть гнева.
Он пробежался по ковру до камина и застыл там, нервно барабаня ногтями по полке.
— Думаю, пора звонить в полицию.
— Не напрягайся так, — сказал Джонни.
— Что еще посоветуешь? — резко спросил Коллиер.
— Сядь. Садись. Вот так. А теперь расслабься. С ней все в порядке, поверь мне. Я не беспокоюсь за Энн. Может, она проколола шину или мотор отказал на полпути. Сколько раз ты жаловался, что пора сменить аккумулятор? Может, он разрядился, вот и все.
— Но… разве полиция не найдет ее гораздо быстрее нас?
— Хорошо, дружище, если тебе от этого станет легче, я позвоню.
Коллиер кивнул, а через несколько мгновений вздрогнул, услышав с улицы шум машины. Он кинулся к окну и отдернул занавески. Закусил губу и отвернулся. Он шел обратно к камину, пока Джонни направлялся к телефону в прихожей. Он слушал, как Джонни набирает номер, и снова вздрогнул, когда тот вдруг бросил трубку на рычаг.
— Она вернулась, — сказал Джонни.
Они впустили ее в гостиную. Энн казалась смущенной, и что-то с ней было не так. Не отвечая на торопливые вопросы Коллиера, она сразу направилась на кухню, словно никого вокруг и не было.
— Кофе, — произнесла она утробным голосом.
Коллиер хотел было ее удержать, но ощутил на плече руку Джонни.
— Оставь ее, — сказал Джонни, — Пора уже докопаться до сути.
Она остановилась перед плитой и зажгла огонь пол кофейником. Механическими движениями кинула в него несколько ложек кофе, захлопнула крышку и застыла, смотря на кофейник изучающим взглядом.
Коллиер попытался что-то сказать, но его снова остановил Джонни. Еле сдерживаясь, Коллиер стоял в дверях кухни и наблюдал за женой.
Когда коричневая жидкость начала подниматься куполом, Энн сняла кофейник с огня. Без помощи прихватки. Коллиер задержал дыхание и скрипнул зубами.
Кофе залил стенки немытой чашки. Энн с грохотом поставила кофейник и жадно приникла к дымящемуся напитку.
Она прикончила целый кофейник за десять минут.
Она пила кофе без сахара или сливок, как будто ей было наплевать на вкус. Как будто она вообще не ощущала вкуса.
И только когда она допила все, мышцы лица немного расслабились. Энн откинулась на спинку стула и долго сидела так. Они молча наблюдали.
Потом она посмотрела на них и засмеялась.
Энн рывком встала и тут же снова упала на стул. Коллиер услышал, как Джонни вдруг с шумом втянул воздух.
— Господи, — сказал он, — да она пьяна!
Она оказалась тяжелым и громоздким грузом, и они с трудом подняли ее по лестнице, в особенности из-за того, что она никак им не помогала. Энн все время мурлыкала что-то под нос, странную, лишенную мелодии последовательность, которая развивалась какими-то неопределенными интервалами, повторяясь снова и снова, будто вой ветра. На лице ее застыла блаженная улыбка.