— Ага. Счас вот, разбежался — смеюсь я мысленно, но всё же двигаюсь вперёд.
Тихонько добираюсь до забора и несколько секунд стою возле него. Жду, когда в окне проявятся живые люди. Рука, она конечно и в Африке рука, но на такое я не клюну. Минута пробежала незаментно, а в ответ тишина. Листок так и торчит в окне, прижатый чьей то ладонью к чумазому стеклу, закованному в обшарпанную раму. Ну нет, так нет. Ищите дураков в зеркале, без визуального контакта я никуда не пойду.
— Ухожу! — сказал негромко и сделал несколько шагов назад.
Рядом с рукой образовалось женское лицо, надо прямо сказать, совсем немолодое. Интересное кино. И откуда оно здесь появилось? Все остальные, на сколько я понимаю, исчезли, совсем. А тут такая картина, прямо написанная маслом.
— Чего надо? — киваю старушке, стараясь делать это незаметно, чтобы не привлечь внимание работающих где то рядом «друзей».
В ответ мне приветливо машут. Мол заходи милый друг, не пожалеешь, чайку попьём, поговорим. Набираю в руку снег, делаю средних размеров, чёрно-белый снежок и бросаю его, так, в никуда, вдоль забора. Живые люди это хорошо и с ними можно повидаться. Но, почему они зовут именно меня и, как быть с машиной, гружённой дефицитом уже по самые борта? Бабке помочь надо, но транспорт для меня, пока, важней. Договориться с водителем, мне проще простого, да и с «завскладом» мы быстро отыщем общий язык, но дальше то, что? Я представляю, как удивится главное начальство, когда вместо трёх машин, к ним доедут всего две.
— Чёрт — тихо ругаюсь, но так, чтобы совсем никто не слышал. — И хочется и колется… И тётка эта ещё. Оставить просто так, просящего о чём то человека, я не могу, совесть не позволяет. Но лезть в дом сейчас, когда рядом орудует банда, тоже не могу, ещё чего доброго пристрелят простодушную старушку.
— Потом приду. Попозже — мотаю я головой бабульке, поворачиваюсь и тихим шагом ухожу, не обращая внимания на новые стуки.
Дождусь, когда погрузка закончится, определюсь «брать или не брать» и только потом забегу на огонёк. Совсем уж держать команду расхитителей за болванов, не стоит, вдруг кто из них потянется за мной.
По хозяйски зашёл в помещение магазина, плохо освещённое и загаженное разной ерундой. Добрался до дальнего конца зала, там дал глазам привыкнуть к темноте, дождался грузчика, идущего в сторону подвала и осторожно спускаясь по ступенькам, потопал за ним. Спустились на два лестничных пролёта. Темно, почти ничего не видно, бреду на ощупь и на свет далёкой…, нет не звезды, а обычной керосиновой лампы, горящей, где то в глубине.
— Ну, ни фига себе… присвистнул я втихую, наткнувшись на светлый проём, в левой стене.
Да здесь целый склад из мешков, лежащих в три ряда, высоких и объёмных, коробок, собранных из плотного картона, деревянных ящиков, разной ширины и высоты, и прочей ерунды, вроде бочек под масло и бидонов, для перевозки свежего молока. Похоже магазин был не из последних, если в запасник так много завезли. В очень длинной комнате, с рядом толстых коллонн, держащих плиты перекрытия, находилось всего три источника тусклого света, но разглядеть основные позиции я всё же сумел, а главное умудрился определиться с их количеством. Тут ещё таскать и таскать, часа три, четыре не меньше. Если бы работал лифт, примостившийся у стенки, справа в углу, тогда управились бы быстро, а так… Что ж, буду ждать, я терпеливый.
Выйдя на улицу, с удовольствием вдохнул свежего, морозного воздуха и ещё раз прошёл вдоль машин. Было их всего три, два УРАЛа и ЗИЛок, с тремя ведущими мостами. Задняя часть тента, у каждой их них, закинута наверх и я без труда рассмотрел содержимое не только крайнего автомобиля, изученное мной ранее. Вывод от увиденного напрашивался сам собой. Самый лакомый кусок, этого дармового пирога, по моему глубокому убеждению, находится в автомобиле УРАЛ, в том, что стоит посередине. В него таскают абсолютно все мешки, что вынимают из подвала. В двух остальных товар тоже ценный: табак, консервы, соки в стеклянных банках и коробки с надписями, вроде: печень трески, шоколад, конфеты и прочие кондитерские изыски, а также маслянистые бочки и бидоны непонятно с чем, но беда в том, что всё это богатство, на морозе, долго жить не сможет, быстро «дуба даст». И, стало быть, если я надумаю проводить экспроприацию, нагло награбленного оболваненными бандитами, то делать это надо именно в отношении УРАЛа с солью, сахаром, мукой и крупами, в самом широчайшем ассортименте. С ними ничего не будет, сколько на морозе его не держи.