— Шах Исмаил разгромил узбекских псов и теперь желает, чтобы законные правители вернулись в свои владения, дабы в землях, прилегающих к рубежам его великой державы, вновь воцарилось спокойствие. Поскольку из всего дома Тимура уцелел только ты, он предлагает тебе Самарканд.
У Бабура свело желудок. Самарканд, город мечты, столица Тимура.
— Твой господин очень щедр, — осторожно ответил он и опять выжидающе умолк. Если он и научился чему-то за годы, прошедшие после смерти отца, так это терпению. Пусть молчаливую паузу заполняет кто-то другой.
Посол прокашлялся.
«Ну вот, сейчас последует главное», — подумал Бабур.
— Хотя Шейбани-хан побежден и убит, узбекские племена еще удерживают Самарканд. Мой властелин пошлет персидские войска, чтобы они, сражаясь бок о бок с твоими, вышибли их вон.
— А потом?
— Мой господин восхищается тобою. Он знает, что в твоих жилах течет кровь великих завоевателей. Ты станешь первейшим из подвластных ему владык.
— Подвластных?
Бабур воззрился на посла. Тот, казалось, прочел его мысли и поспешил объяснить.
— С тебя не потребуют никакой дани, и в Самарканде ты будешь править самостоятельно. Мой господин лишь хочет, чтобы ты признал его верховным правителем.
— Как только мы захватим Самарканд, персидские войска будут выведены?
— Конечно.
— И больше никаких условий не выдвигается?
— Нет.
— Я обдумаю то, что ты сказал, и дам ответ, когда буду готов.
Посол поклонился и вышел. Неудивительно, что он просил принять его наедине: его предложение было беспрецедентным. Ни один Тимурид до сих пор не был подвластен Персии… Но с другой стороны, это предложение способствовало укреплению безопасности, как для шаха, так и для него самого. Шаху выгодно, чтобы его рубежи были прикрыты владениями Бабура, ну а сам Бабур, утвердившись в Самарканде, сможет выиграть время, нарастить силы, изыскать возможности для новых завоеваний, а там, когда настанет время, избавиться от персидского верховенства.
От этих раздумий его оторвали донесшиеся снаружи голоса. Потом в шатер нырнул стражник.
— Бабури просит принять его.
Эмир кивнул. Будет совсем неплохо обсудить все с Бабури, прежде чем созывать военный совет.
— Ну, и чего он хочет? — спросил тот, пододвигая ближе к Бабуру низенький пуф.
— Все эти подарки: жеребец, возвращение сестры, имели целью улестить меня. Шах Персии сделал мне предложение. Он готов дать войска и помочь изгнать узбеков из Самарканда с единственным условием: чтобы я признал его верховенство.
Голубые глаза Бабури блеснули удивлением.
— Самарканд никогда не входил во владения шаха. Какое право он на него имеет? И на каком основании вообразил, что ты можешь признать его власть?
— Он один из могущественнейших владык на земле. Он уничтожил Шейбани-хана… На что у нас могли уйти еще долгие годы, и еще неизвестно, чем бы все закончилось… — медленно произнес Бабур.
— Хочешь сказать, ты намерен согласиться?
— А почему бы и нет? Я всегда желал получить Самарканд больше, чем что-либо еще. К тому же, овладев им, я смогу вернуть и Фергану. Вместе с Кабулом это уже составит мою собственную державу — мне будет что оставить сыновьям…
— Я смотрю, этот разряженный в пух и прах персидский щеголь прямо-таки очаровал тебя своими масляными речами, лестью да посулами. Вот, выходит, чего ради все это было? Мы перевалили через ледяные горы, голодали так, что кусок гнилого мяса казался райским угощением, сражались, проливали кровь, побеждали…
— Ну вот, а теперь пришло время получить за все это награду. Прошедшие годы я жил, словно перекати-поле на ветру. Где бы ни вознамерился пустить корни, меня отовсюду выкорчевывали. Но вот я здесь, в отличие от братца Махмуда, из чьей кожи сделали барабан, или родни в Герате, которую поголовно перерезали, или убитого в Фергане единокровного брата… Чувствую, наконец пришел мой час.
— Тогда не будь дураком, отказываясь от всего. Не допускай, чтобы понятная благодарность за возвращение сестры затуманила твой разум. У тебя есть войско — хорошее войско. Пусть персы остаются в своей Персии. Нам хватит сил, чтобы взять Самарканд самим, и ты въедешь в Бирюзовые ворота сам по себе, а не как чей-то наемник.
— Ты не понимаешь…
В нем вспыхнул гнев. Какой все-таки Бабури упрямец!
— Все я понимаю. Ты одержим безумным желанием стать новым Тимуром. Это ослепляет тебя, потому ты и готов обдумывать всякие глупости.
— Да что ты, вообще, в этом понимаешь?