— Сегодня я отвлекаю внимание, — просто говорит она, взбивая волосы перед зеркалом.
Я набрасываю плащ на шею и с улыбкой поднимаю капюшон.
— Конечно.
Когда мы выходим на улицу, солнце уже на два часа перевалило за свой пик. Мы останавливаемся у цветочной тележки Гретты, и она насыпает свой волшебный порошок в маленький мешочек из потайного лючка тележки.
Я поднимаю бровь при виде маленьких пакетиков с белым порошком.
— Это много.
Она пожимает плечами.
— Дела идут медленно, но я думаю, что с таким же успехом могу убить двух зайцев одним выстрелом. Наверняка в Подполье полно покупателей.
Я киваю и оглядываю толпу. Куда бы я ни посмотрела, я ожидаю увидеть притаившегося Принца. Я хмурюсь, когда его нигде нет.
Куда они исчезли?
— Есть идеи, с чего нам начать? — спрашивает Гретта.
— Я обычно нахожу его, когда на самом деле не ищу, — бормочу я и чешу затылок. — У меня есть время до полуночи, чтобы завершить свою задачу.
Пока мы переодевались, я посвятила Гретту в свое задание от Чудовища. Я рассказала ей самый минимум. У меня есть работа. Я была готова принять на себя последствия того, что не завершила ее, но Принц облажался. Теперь у меня есть достаточно желания увидеть, как он молит о прощении.
— Прошлой ночью он водил меня в одно место. У него и его сестры есть своя палатка, и, похоже, именно там они ведут большую часть своих дел, — объясняю я.
Гретта следует за мной в кафе «Зеркало».
— Так мы возвращаемся туда?
— Это такое же хорошее место для начала, как и любое другое.
Я веду ее через зеркальные залы к черным шторам, затем беру за руку.
Раздается громкий свист, прежде чем мы оказываемся посреди огромного бального зала. Мы обмениваемся хмурыми взглядами.
— Где мы? — спрашивает Гретта.
Я отпускаю ее и иду дальше в комнату. Она пуста, но украшена в честь предстоящего мероприятия.
— Что-то не так.
Я снова тянусь к ее руке, благодарная, когда она тут же пожимает ее.
— Подумай о туннелях.
Она кивает, и мы обе закрываем глаза.
Еще один свист, и моя рука освобождается от руки Гретты. Мои глаза распахиваются, и ужас наполняет меня, когда я оказываюсь прямо за тонкой черной дверью в эксклюзивный магазин, где торгуют со вчерашнего вечера. Гретта исчезла, и я сгибаю пальцы, думая, что, может быть, ее рука волшебным образом снова окажется в моей.
В этом особенность магии. Она подчиняется вашим глубочайшим желаниям. Если вы недостаточно хорошо знаете себя, вы никогда не сможете контролировать это. Я предполагаю, что Гретта еще не поняла этого, и ее желания, должно быть, были достаточно яркими, чтобы ее забрали туда, где, по мнению магии, она должна быть.
Я вглядываюсь в конец туннеля, но она исчезла.
Все в порядке. Так будет лучше. Теперь она не пострадает.
Но я не могу избавиться от ощущения, что что-то не так, когда открываю дверь и вхожу в эксклюзивный магазин.
Мое сердцебиение учащается, когда я оказываюсь в конце большой толпы. Я становлюсь меньше ростом, сутулясь и опуская голову, пытаясь разглядеть, что происходит.
— …не торопитесь, изучая продукт. На палатку приходится не более четырех человек, — говорит мужчина на сцене. Он стоит на подиуме с молотком. — Запомните номера тех, кто вам нравится, и вернитесь на сцену к концу вечера, чтобы сделать ставку.
Я хмурюсь, и слова принца возвращаются ко мне.
Сегодня вечером они продают товар.
Я следую за двумя более высокими фигурами к первой палатке, но мои ноги твердо стоят за ее пределами, когда я мельком замечаю внутри знакомое лицо.
Это они.
Ужас закипает во мне.
Это девушки Чудовища.
Я оборачиваюсь, рассматриваю каждое лицо в поисках темно- синей маски.
В двух палатках от меня кричит девушка, и за этим следует смех.
Крик, мрачный смешок — они эхом отдаются в моем черепе, заползают в горло.
Мой желудок сжимается, и я выбегаю в туннель. Я сгибаюсь пополам, но я ничего не ела — мой желудок слишком пуст, чтобы блевать. Мои глаза прикованы к двери, и я не могу отвести взгляд, не могу не слышать этого крика. Я беру в руки ножи, стискиваю зубы и проталкиваюсь обратно внутрь.
Я знаю, какой гнев будет ожидать меня, как только я это сделаю. Я знаю, что, скорее всего, умру от рук Чудовища или буду порабощена, как бедные девушки в этих палатках.
Но, как оказалось, у меня действительно есть гребаная совесть, и в последнее время она подняла свою смертоносную голову.