Затем он повернулся к своему напарнику.
- Сиди здесь и охраняй эту падаль, младший сержант. Новый капитан приказал меняться каждые два часа.
- Вас, понял, господин фельдфебель.
После этого фельдфебель поднялся по лестнице и скрылся за потолком. Младший сержант тем временем сел за деревянный стул, что располагался сбоку от лестницы, ближе к камерам и, сложив руки на коленях, начал пристально смотреть на меня. Затем он отвел взгляд куда-то в сторону.
- Черт, мне надо отойти, – раздраженно и торопливо произнес он. – Тихо всем сидеть!
Он быстро прошел в левое крыло темницы и скрылся за дверью, что была в конце коридора, получается справа от меня, но слева от входа.
- Эй, Ганс, – послышался знакомый голос. – Это я лейтенант Крик.
Я повернулся влево и увидел лицо Зверобоя. Он говорил звонким шепотом, слегка присев, будто опасаясь, что вот-вот вновь явятся доппельеры. Я был рад увидеть знакомое лицо, которое ещё при этом не хочет меня убить. Я тут же подбежал к решетке и ухватился за неё пальцами.
- Господин лейтенант, это Вы? – Радостно и удивленно спросил я, не веря своим глазам. – Вы живы?
- Да. Нам надо бежать отсюда, но я не знаю как. Я бы мог разогнуть решетки, но они это тут же заметят.
- Но как Вы тут оказались?
Зверобой слегка помедлил.
- Как только рядовой Бойер прибежал к нам в штаб и доложил о случившимся одному из офицеров, в него тут же выстрелили. Да, прям при всех, прям на первом этаже. Я это увидел своими глазами. Меня тут же ударили прикладом фузеи по голове, но я выдержал удар и сумел голыми руками убить трёх тварей, затем они стали непонятным образом разъедаться до костей. После этого остальные задавили меня массой, скрутили, обезоружили и закинули сюда.
Я был поражен его рассказом. Но и в тоже время чему тут удивляться? Это ведь Зверобой.
- Меня постигла почти такая же учесть, господин лейтенант, – ответил я, вспоминая, что произошло. – Значит все остальные доппельеры и никого из живых не осталось?
- А? Значит, эти демоны так называются?
- Да, они мне сами сказали.
- Ладно, это не важно. Важен другой вопрос: если рядового они так легко убили, то мы-то им зачем живыми? – озадачено произнес он.
- Ради показательной казни? – предположил я.
Крик сделал ещё более задумчивое лицо.
- Ты в этом так уверен? Мне кажется тут что-то другое.
В этот момент резко открылась дверь в конце коридора, и оттуда вышел младший сержант. Мы резко замолчали. Я плюхнулся на пол, слегка присыпанный сеном.
- Что тут за крысиная возня?
Затем, так и не дождавшись ответа, он спокойно сел за свой стул и продолжил, молча сидеть, глядя куда-то, будто бы вдаль.
Часовые периодически сменяли друг друга. Было полное безмолвие. Тишина нарушалась только каждые два часа от тяжелых кожаных сапог стражей. Кто-то из них периодически курил, кто-то что-то читал, но, не говоря ни слова при этом. Так мучительно и медленно пролетели целый день. Мне было тяжело даже думать о чем-то. В итоге, спустя столько времени я увидел ещё одно до боли знакомое лицо. На смену прошлому часовому пришел тот самый сержант Этрик. Но было уже понятно, что он доппельер. Интересно было только то, как давно он стал таким.
- О, кого я тут вижу, это же старший сержант Шварц, – с злой ухмылкой произнес он, спускаясь по лестнице. – Хотя погодите-ка, ведь он теперь не старший сержант, а лишь жалкий заключенный. Один из лучших в нашей страже теперь оказался в темнице, как особо опасный преступник. Вот это ирония!
- Хватит! Что ты сделал с Этриком? Этрик неоднократно спасал мне жизнь, я не поверю в то, что я не застал его тем, кем он был на самом деле.
«Этрик», дойдя до стула, тут же развалился в нем.
- Не волнуйся, парень. Пока он спокойно охранял пороховой склад несколько дней назад, я незаметно подкрался к нему и вонзил клинок в горло, – удовлетворенно проговорил доппельер. – Да, после того как я взял его облик, мне тут же захотелось с кем-нибудь поговорить, неважно о чем. Тут же захотелось плюхнуться на диван и читать газету. Ух, какой же этот глупый мальчишка был бездарный. Но как я понял именно он и был твоим преданным напарником, да?
- Да, и ты убил его, нечисть паршивая! Несмотря на то, что я очень часто затыкал его и, несмотря на то, что он меня частенько раздражал, я ценил в нем его отважность и преданность, он никогда не был бездарен!
- Ох, как трогательно, я сейчас расплачусь, – наиграно с иронией, чуть бы не смеясь, ответил он. - Люблю смотреть на людские страдания, вы жалкие смертные проявляете сентиментальность к кому-то только тогда, когда теряете. Это так гнусно. Вы не способны ценить то, что имеете. Сначала можно даже подумать, что эти страдания наиграны, ну, знаешь, для драматичности. Но я сам был когда-то простым смертным, я ещё помню те ощущения, что были тогда. Но я так соскучился по ним сейчас. Все те сюрпризы, все те ожидания и восторги, вся та горечь и печаль, гамма чувств. Всё то наслаждение и те бури ярких эмоций, что люди получают за свой жизненный путь. Та жизнь, что сейчас у меня и других мне подобных больше похожа на жалкую пародию.