Теззиг отпустила служанок, чтобы самой уложить волосы Рианы. Процедура была долгой, медленной и утомительной, даже в исполнении Теззиг, которая решила вложить в прическу всю душу. В кулаке Риана крепко сжимала гороновый цилиндр, который Миннум прикрепил ей к затылку.
Они полулежали на шелковых подушках, и Теззиг рассказывала Риане о капудаане.
— Макктууб — очень гордый мужчина, — тихо говорила она. — Он потомок целой династии капудаанов. Прирожденный лидер. А это значит, что он свиреп, жесток, безжалостен и набожен. Он великий капудаан. Пожалуй, самый великий за все столетие.
Риана чувствовала, что Теззиг говорит искренне.
— А он справедливый?
— Справедливый? — Теззиг на секунду отпустила Рианину прядь. — Набожность несовместима со справедливостью, верно? К тому же справедливость подразумевает слабость. А у Макктууба нет слабостей.
«У всех есть слабости, — подумала Риана. — Возможно, у Макктууба это как раз набожность». Эти мысли она держала при себе. Кое-чему Макктууб ее уже научил.
— Расскажи мне все, что ты о нем знаешь, — попросила она.
Теззиг снова взялась за ее прядь, выплетая из кос сложный орнамент.
— Макктууб выбрал из Мокакаддира одну пословицу, которой ревностно следует, — рассказывала она. — «За одним грехом следует другой».
«Опять его набожность!» — подумала Риана.
— А Макктууб из набожной семьи?
— Нет, скорее наоборот. Но каждую ночь, которую Макктууб проводит во дворце, к нему приходит жрец, который учит его толковать Мокакаддир. Жрец появляется ровно в полночь.
— Откуда ты знаешь?
— Жрец входит через служебные ворота в западной части дворца. Это около купален хаанджхалы. Я однажды его видела. Старый бородатый Гор.
— Гор?
— Горы — секта религиозных фанатиков, которые провозгласили себя прямыми потомками апостолов Джихарра, хранителей Мокакаддира. Стать Гором невозможно, им нужно родиться, все права и обязанности передаются из поколения в поколение. К своим обязанностям, бремени Джихарра, как они это называют, Горы относятся весьма серьезно. Сам капудаан старается не противоречить их воле, азмиирхе, что значит «путь праведников».
— А ты сама во все это веришь?
Теззиг ответила не сразу. Впрочем, даже секундное молчание поведало о многом такой внимательной слушательнице, как Риана.
— У меня нет веры, — тихо сказала Теззиг. — Есть только желание угодить капудаану.
— По-моему, у тебя есть кое-что еще, не так ли? Например, желание выжить.
— Да, верно.
Риана медленно повернулась в объятиях Теззиг, и аджан отпустила косы.
— Если волю ничем не поддерживать, она быстро умирает, — прошептала Риана. — Я знаю это по собственному горькому опыту, ведь я сирота, не помнящая ни дом, ни родителей. — Ее руки, словно крылья бабочки, опустились на плечи Теззиг. — Я уверена, что воля не может существовать без веры.
Потемневшими глазами Теззиг уставилась на Риану.
— Веры во что?
— Ты спрашиваешь себя или меня?
— Тебя. Во что ты веришь, чужестранка?
— В лучшую жизнь.
Немного помолчав, Теззиг рассмеялась, но не от счастья. В ее смехе было что-то язвительное, даже горькое.
— Я чуть было тебе не поверила, хотя ты наверняка шутишь.
— Я абсолютно серьезна.
Теззиг покачала головой, и каскад длинных волос упал на плечи.
— Как же ты можешь говорить серьезно? Оглянись вокруг. Ты пленница в чужой стране без надежды на освобождение.
— Тем больше причин верить во что-то лучшее, — просто сказала Риана.
Теззиг отстранилась.
— Теперь ты точно смеешься надо мной.
Притянув молодую женщину к себе, Риана поцеловала ее в губы точно так же, как Теззиг целовала ее.
— Риана…
Теззиг в первый раз назвала Риану по имени, и, к удивлению девушки, ей было очень приятно. Наверное, так получилось оттого, что ей послышался голос Элеаны. Прикрыв глаза, Риана думала об Элеане и мечтала, чтобы она оказалась на месте Теззиг. В то же время она постоянно себя одергивала, потому что даже представлять себя и Элеану вместе было опасно. Без волшебного третьего глаза Риана чувствовала себя слепой, парализованной, отрезанной от аур тех, кого любит. Риане казалось, что она живет в бесцветной комнате, где нет даже эха, которое могло бы отвлечь ее от одиночества. В эту же тюрьму попала и Теззиг. Теперь одиночество сделало женщин неотразимыми друг для друга.