Над ними выжидающе склонился официант.
— Давай побыстрее что-нибудь закажем, — сказал Сорннн, — у меня сегодня еще много дел.
— По крайней мере мы можем побыть вдвоем.
Когда они сделали заказ и официант удалился, глаза Сорннна тут же потемнели и стали серьезными.
— Маретэн, я хочу быть уверен — тебе все это не надоело?
— Что не надоело? Ты?
— Ну, это было бы ужасно! — рассмеялся он. — Я имел в виду то, что нам приходится встречаться тайком и изображать холодность, когда мы встречаемся на людях.
Она знала, что Сорннн имел в виду церемонию Перевоплощения.
— Что ты, мне нравится притворяться.
— У тебя здорово получается!
— В такой семье, как моя, волей-неволей научишься притворяться. — Маретэн пристально смотрела на спутника сквозь голубоватое стекло бокала. — К тому же мне интересно наблюдать, как ты ведешь себя на людях. Скрытая, затерянная в толпе, я люблю смотреть, как ты сидишь в одиночестве. Ты всем и везде чужой. Я понимаю, это оттого, что ты ждешь меня. И ты притягиваешь как магнит, когда мне следует проявлять сдержанность… Я с трудом дожидаюсь нашей следующей встречи.
— Ты выбрала не ту профессию. — Сорннн улыбнулся, и кожа вокруг его глаз смешно сморщилась. — Тебе следовало бы стать актрисой.
— Да, но женщин в театр не пускают.
Он взял ее за руки.
— Ну, это смотря где.
Принесли обед — фаршированные жареные многоножки и салат из капустной травы.
— Это еще одно качество, которое так нравится в тебе, — мягко проговорила Маретэн. — Что может сказать мне другой мужчина? Кто еще станет относиться ко мне как к равной? Только не мой отец или брат…
— Это из-за Кургана мы вынуждены встречаться тайком? Неужели он что-то узнал?
— Нет, я говорила с ним на Перевоплощении, он ничего не подозревает.
— И все же я знаю: шпионы регента везде.
— Почему ты так думаешь?
Глубоко задумавшись, Сорннн закусил нижнюю губу.
— Помнишь, я рассказывал тебе о горбатой летучей мыши, коррушском ночном зверьке? Как же он летает в кромешной тьме? — Прим-агент приложил кончик пальца ко лбу и снова отвел. — Подобно летучей мыши я чувствую стену раньше, чем могу увидеть.
— Ты имеешь в виду Кургана?
— Он изо всех сил старался вести себя как союзник. Даже как друг. Но я ему не верю.
— Уверена, это мудрое решение. Если он понял, что у тебя есть сила, власть и ум, — тем хуже для тебя. Я его знаю, ему не нужны соперники.
— Я? У меня и в мыслях не было с ним соперничать.
— Очень сомневаюсь, что тебе удастся убедить Кургана. Он такой же параноик, как его отец.
— В таком случае мне нужно продумать тактику защиты!
— Не шути с ним, любимый! — Маретэн с силой сжала руку Сорннна. — Не надо недооценивать регента. Ему всего шестнадцать, но он мудрее любого зрелого в'орнна. Курган намного хитрее, умнее и честолюбивее, чем был мой отец. Он мало похож на него, и от этого — во сто крат опаснее. Так было с тех самых пор, как я себя помню. Отец хотел отомстить Ашерам, а Курган — всем на свете!
— Одна древняя коррушская поговорка гласит: «Чем выше поднимаешься, тем больнее падать, а когда упадешь, то останешься наедине со своими грехами».
Маретэн нежно коснулась щеки возлюбленного.
— Пожалуйста, Сорннн, отнесись к моему предупреждению серьезно.
— Уверяю тебя, я серьезен, как никогда.
— Ты не представляешь, как тяготит меня принадлежность к семье Стогггулов! Им всем неплохо преподать урок.
— Ты сама прекрасно понимаешь, почему они чураются тебя, Маретэн. Они представляют тускугггун…
— Лишенными свободы, бессильными и бесправными. С нами обращаются чуть лучше, чем с кундалианками.
— Ну, ты немного преувеличиваешь!
— Значит, так нужно, чтобы выразить то, что я думаю. — Маретэн гордо вскинула голову. — Всю жизнь мужчины смотрели на меня как на умственно отсталую. Мои мысли поднимались на смех и даже считались опасными.
— Твои мысли и правда опасны. Ты требуешь равноправия для тускугггун. А в нашем обществе доминируют мужчины, Маретэн, никогда не забывай.
— Но ты же не считаешь это правильным?
Сорннн придвинулся поближе к Маретэн и устроился поудобнее.
— С самого детства отец брал меня с собой в походы на землю коррушей. Я быстро привык к длинным тяжелым переходам, пыли, ветру, отсутствию привычных в'орннам удобств. Не просто научился обходиться без них, но и полюбил простую кочевую жизнь. Я влюбился в землю коррушей, она казалась мне волшебной — необъятные просторы, огромное небо, переменчивый климат, дрессировка лиммналов, катание на куомешалах. Я научился ткать ковры, раскапывать руины, чтить традиции прошлого, спать под пологом звезд. Дух коррушей навсегда изменил меня. Я такой, какой есть, и таковым останусь.