Дипломатическое творчество Петровича началось в Латинской Америке, когда еще по-юношески робкий, но подающий большие надежды Снегирь прозорливо и своевременно проинформировал Центр, что «диктатор А. Самоса укрылся от восставших масс в бункере и усиленно, но бесперспективно оттягивает свой конец». Тогда же Алан Петрович выполнил первое политическое задание — обеспечил успешное свидание посольской суки Марты с одним из местных кобелей.
Впоследствии, как ни старался он не выделяться, деликатно «держать низкий профиль», меняя от страны к стране спутниц-муз, кочуя из одного дипломатического и, следовательно, литературного направления в другое, Петровича выдавал талант рассказчика матерных анекдотов, проще сказать — ясность содержания и чистота вычурной формы. Его стиль — махровое барокко, временами переходящее в политико-дипломатическое рококо с элементами старческого романтизма. Алан бил формой по содержанию… Что из этого получалось, знает только Центр, но даже избитое содержание порой впечатляло и доставляло эстетическое наслаждение.
Снегирев «педалировал» принятие документа; отстаивал «общепринятый здравый смысл»; уговаривал «давателей гуманитарной помощи» давать больше, а брать меньше; «купировал намерения канадцев» и не только их; «бил в фанфары»; возмущался тем, что «жертвами репрессий прежде всего становились активисты, а также юристы»; «проводил совещания с младшим дипломатическим составом в укромном месте на пляже». Будучи романтиком, утверждал, что «Судан под Америку не ляжет»; участвовал в «дискуссии по обсуждению»; слезно сообщал, что «российская таможня взяла добро»; призывал коллег «в работе быть менее аррогантными», т. е. пить, но знать меру; ходил, как по минному полю, по ближневосточным «переговорным трекам» (сколько там нашего брата полегло); обнаруживал в поле «истощенный уран». А еще поил водкой «верификаторов», чтобы те не «антагонизировали» сербов; «канализировал» усилия посольства; лечил «устойчивый маразм в Бурунди»; строго судил «геноцидников»; предотвращал «массовый уход беженцев» и, в принципе, решал «гвоздевые проблемы» российской внешней политики.
В этот вечер Алан Петрович вывел на бумаге первую, самую секретную и забойную фразу, от которой зависел читательский успех всего отчета: «В истекшем году, благодаря чудовищной концентрации сил и средств на важнейшем дипломатическом фронте — в Комиссии ООН по правам человека, в тяжелейшей борьбе мы с треском провалили антироссийскую резолюцию по ситуации в Чеченской Республике Российской Федерации. В ходе голосования комиссия подавляющим большинством в один голос отвергла попытки Запада диктовать России свою волю. Таким образом, в наших партнерских отношениях с Европейским союзом и США выявлен главный структурный порок сущностной деформации».
Тяпнув и крякнув по второму кругу, опытный дипломат прокомментировал сам себе этот ключевой тезис следующим парадоксальным образом: «Интересно, где бы была Российская Федерация со всеми ее субъектами, если бы Володька не вдул свазилендке за день до голосования? Ее восторженный голос все и решил! Получил же Володя всего лишь благодарность по министерству. Черная неблагодарность Родины! Филькина грамота в награду за сексуальный подвиг! Вот Леонидычу, тому повезло! Всю сессию из запоя не воскресал. Ожил только к голосованию, чтобы сказать твердое и решительное „нет“ антироссийским проискам, а получил как трезвый — грамоту министра. Африканцев мы, однако, по бесплатным лекарствам для спидоносцев не поддержали. Как теперь смотреть в глаза народов Африки, особенно этой женщины из Свазиленда? Центру должно быть стыдно».
Отчет был продолжен следующей недвусмысленной фразой: «Благодаря решающему вкладу России в текущем году успешно запущен термоядерный ускоритель элементарных частиц. На качественно новый уровень выведено сотрудничество российской академической науки с ведущими исследовательскими центрами Европы. Таким образом, человечество оказалось в двух шагах от раскрытия тайны антиматерии». Снегирь улыбнулся, лицо его озарило блаженство творческого подъема: «Могу понять, когда по пьяни одно из наших светил вышибло стеклянную дверь в гостинице. Прошел, задрыга, как сверхтяжелый элемент сквозь масло. С утра пожаловался на мигрень, но ни одной царапины. Но когда профессура, объединив усилия, пыталась изнасиловать горничную — это уже чересчур! Полиция права: ядерная физика бессильна перед лицом правосудия. К тому же сомневаюсь, что ученые смогут выгнать из антиматерии безалкогольную антиводку».