Суррогатов махнул салфеткой:
— А что такое счастье, мне скажите, — он дожевал остаток самсы, запил минеральной водой, — и как его достать, кто даст совет? Наполнить вновь бокалы поспешите, за остроумный выпьем мы ответ.
Камила сказала:
— Мне кажется, счастье — это когда у тебя много друзей, если в тебя кто-то влюблен, если ты чувствуешь, что нужен людям и можешь им помочь в трудную минуту…
— Слишком много ты хочешь от судьбы, — сказала Тамара. — Счастье — это если встретишь и полюбишь человека доброго, красивого…
— Состоятельного, — вставила Лера.
— И с ним идешь по дороге жизни, как с лучшим другом, — продолжала Тамара, красноречиво глядя на Суррогатова, — рука об руку…
— До самого ювелирного магазина, — закончил за Тамару Арлекин.
— До самого горизонта, — поправила его Тамара. — А за горизонтом…
— …Друг другу по пощечине — и развод, — это внезапное резюме последовало из коридора. Все повернули головы в ту сторону. В дверном проеме появилась с большим саквояжем хозяйка дома. — Хорошо разместились, — прокомментировала она обстановку за столом. Оставив саквояж у вешалки, прошла в гостиную. Суррогатов засуетился, поставил к столу еще один стул.
— Милости просим, тетя Клара!
Камила с Тамарой услужливо поставили перед Балыкиной чистую тарелку.
— Не беспокойтесь, — остановила их Балыкина. — Есть не стану. Только чай. Камилка, принеси мне девяносто пятого, в шкафу у меня там. — Она поправила на голове косынку, накрученную чалмой, и продолжила: — Слышу, о счастье рассуждаете. Красиво у вас получается, постояла я за дверями, послушала…
— Вот и ответьте нам, как старшая и мудрейшая среди нас, в чем все-таки оно, счастье, заключается? — предложил тамада.
— Счастье, для меня лично, в том, чтобы мне по-меньше портили нервы, чтобы печень не болела, чтобы квартиранты вовремя платили и торговля шла. Вот тебе и счастье!
Суррогатов показал десертным ножом на Назара.
— Любопытно, что думают наши юные друзья по этому поводу.
— У нас идут дела, как надо. Это значит — везет, — просто ответил он и добавил: — Если человеку во всем везет, значит, он счастлив.
— А если не везет? — спросила Лера.
— Очень хочется Вундергая услышать, — сказала Камила.
— А слово именинницы — закон, — поддержал тамада. — Выкладывай, малыш.
Вундергай не обиделся за «малыша».
— Мне кажется, неудачник — это просто-напросто слюнтяй, — сказал он, обращаясь к Суррогатову. — За счастье надо драться.
— Тебя послушаешь, — сказала Балыкина, — так тут сплошной мордобой начнется. Хулиганский у тебя подход к счастью.
Тамада хлопнул в ладоши:
— Товарищи, давайте закругляться, дискуссия наша затянулась.
— Правильно, — обрадовалась Тамара и ласково притронулась к руке Суррогатова. — Танцевать хочется.
Суррогатов встал, достал из кармана исписанный листок, многозначительно кашлянул, глотнул из фужера шампанского и так посмотрел на всех, словно собирался объявить сногсшибательную новость. И сказал:
— Здесь искренне отговорились все… Ах, наша жизнь на быстром колесе! Судьба хитра — мотает нас по свету, и нет покоя, нам покоя нету. Мы в вечных поисках, одна у нас досада — для счастья нам немало денег надо. И если вдруг подстережет удача, получим все — машину, дом и дачу, вино и музыку, курорты и наряды, — всего чуть-чуть, а большего не надо. Я пью за всемогущую монету, милее ничего на свете нету. Попробуйте судить хоть так, хоть сяк, — все счастье в ней…
— А ты, Арнольд, дурак, — прервала его Балыкина, непроизвольно угодив в рифму. — Какая же она веемогущая, твоя монета?.. Я вот дам тебе, сколько хочешь, а ты достань мне новую, здоровую печень. Ну как, согласен?.. А сердце разве за деньги заменишь? Знаю, где-то идут опыты, да только плохо приживается оно пока…
— А можно его заменить и «бычьим сердцем»! — Арлекин подхватил из тарелки два громадных помидора известного сорта «бычье сердце» и, пожонглировав, положил обратно.
Все засмеялись, а Суррогатов осведомился:
— Если счастье для вас, тетя Клара, не в деньгах, чего же вы так старательно копите их?
Балыкина усмехнулась:
— Для чего коплю? Для коллекции, как марки копят… У каждого свое увлечение. Один чудак самовары собирает, другой — трамваи старые, вот он, — она показала на Вундергая, — от нечего делать, с моим петухом возится, а этот циркач поесть любит, да так, что ни одна теща не прокормит.
— Я решил к вам пойти в зятья! — не растерялся Арлекин.