Позже мы поговорим о том, как искушает психолога возможность почувствовать себя «сверхчеловеком», для которого Истина — что–то вроде младшей сестренки, которую можно похлопать по плечу.
2. Психолог — человек, от природы наделенный особыми способностями к общению с другими и пониманию других.
Вообще говоря, вопрос о том, кто чем наделен от природы, а что приобретается в течение жизни (воспитывается) — вопрос, извините за банальность, сложный. Действительно, мы можем говорить о природном (врожденном) компоненте многих индивидуальных особенностей человека, например, о свойствах нервной системы, непосредственно проявляющихся в быстроте движений, утомляемости и др. Однако говорить однозначно о природных основах способности к содержательному общению и эмпатии (сопереживанию) как минимум затруднительно. Во всяком случае, среди практических психологов — в том числе выдающихся, признанных на мировом уровне — люди самые разнообразные по своим «природным данным». Другой разговор, что практическому психологу действительно важно обладать определенными способностями, о чем речь пойдет в соответствующем разделе, но — за редким исключением (имеются в виду некоторые случаи патологии) — речь не идет о «врожденной неспособности». Способности к общению и пониманию других (иногда это называют «компетентность в общении») можно и нужно развивать, и не только в психологе (для чего, кстати, существуют соответствующие психологические методы).
3. Психолог — человек, умеющий управлять поведением, чувствами, мыслями других, специально этому обученный и владеющий соответствующими техниками (например, гипнозом).
Действительно, практический психолог владеет некоторыми способами влияния на поведение других . Собственно, речь не идет о гипнозе в распространенном его понимании (погружение в глубокий транс с внушением определенных образов и поведения) — это прерогатива медиков, однако в психологии наработаны определенные способы, позволяющие создать ситуацию доверия и доброжелательности, смягчения конфликтов; вместе с тем опасения по поводу манипулятивных возможностей психологов, владеющих определенными знаниями о закономерностях поведения, также имеют свои основания — любое знание может быть обращено и во благо, и во вред. Само по себе управление поведением — не самоцель. Страшный вариант, когда психолог упивается властью над другим. Искушение властью — еще один вариант искушения «сверхчеловечеством». Другие, также неприятные, варианты, когда влияние на другого используется в корыстных и прагматических целях. Характерно, что психологи, проповедующие важность владения техниками такого рода, часто используют терминологию из арсенала военных или борцов, видя в другом непременно противника, которого надо победить — впрочем, чаще всего прикрывая это более гуманными масками. Характерно в этом отношении название перевода одной из книг весьма популярного (и не вполне обоснованно считающегося психологом) Д. Карнеги: «Как завоевывать друзей». Друзей — завоевывать. Жутковато звучит, согласитесь.
4. Психолог — человек, досконально знающий самого себя и владеющий собой в любых обстоятельствах.
Знать себя «до конца» невозможно. Человек, утверждающий, что познал себя полностью, заблуждается или делает вид. Но стремление к самопознанию, стремление дойти «до оснований, до корней, до сердцевины» для психологов действительно часто характерно (но, заметим, не для всех психологов и не только для психологов). Во всяком случае, часто — и, с нашей точки зрения, справедливо — говорят, что практический психолог должен быть личностно проработан, то есть должен знать собственные стремления, ценности, слабости и т. д., дабы в работе с другим человеком не решать, сам того не ведая, свои неосознаваемые проблемы, а именно помогать другому (клиенту).
Вспомните фильм «Сталкер» Андрея Тарковского и братьев Аркадия и Бориса Стругацких (кстати, настоятельно советуем посмотреть его всем настоящим или будущим психологам, кто этого не сделал): Зона выполняет желания — но не декларируемые, а только истинные, и один из героев — Писатель — не делает решающего шага, ибо понимает, что не знает, чего хочет на самом деле.
Точно так же психолог, не признающийся себе в тех своих стремлениях, которые считает недостойными (например, в скрытой потребности во власти), будет, сам того не замечая, стремиться их удовлетворять, а жертвой окажется клиент (эту проблему и другие, с ней связанные, мы тоже обсудим в соответствующем разделе книги). Что же касается владения собой в любой ситуации — это тоже из области «сверхчеловечества»; правда, однако, что в психологии разработаны некоторые методы саморегуляции, и владеющий ими (не обязательно психолог) действительно ведет себя увереннее в сложных ситуациях. Кроме того, психолог, профессионально зная, к примеру, сущность конфликтов различного типа и способы их предупреждения и продуктивного разрешения, оказывается более подготовленным к адекватному поведению в подобных случаях.
5. Психолог — мудрец, знающий о жизни больше других, и его миссия — указывать истинный путь страдающим, запутавшимся людям советами и наставлениями.
Как и среди остальных людей, среди психологов бывают мудрые и не слишком, но речь не об этом. Речь о еще одном искушении «сверхчеловечеством» — искушение ролью Великого Учителя, мессии, пастыря, гуру — искушение тем более соблазнительное, что многие приходящие за помощью готовы в психологе такового признать. Разумеется, есть психологи, на такую роль претендующие — как вообще достаточно людей, полагающих, что именно они ведают главные истины жизни и зовут (а то и тащат насильно) за собой, полагая, что именно они «знают, как надо». Но если кто–то и знает истину — то лишь Тот, кто Выше, а самообожествление, вероятно, лишь проявление мелкой гордыни и неудовлетворенного самолюбия. Психолог — не священник и не имеет права говорить от Божьего имени; он не вправе навязывать свой путь и свое мировидение, он может лишь постараться помочь другому увидеть собственный его — другого — путь или его возможность.
Как показывает опыт, люди, приходящие на факультеты психологии и не прошедшие предварительно специальной подготовки, как правило, в той или иной степени ориентируются на один или несколько упомянутых мифов, стоящих за тем, как они формулируют причины своего профессионального выбора. Чаще всего звучит следующее:
• «Хочу лучше в себе разобраться». Мотив по–человечески весьма достойный, но, согласитесь, разбираться в себе — это не профессия.
• «Хочу помогать людям». Весьма достойно и красиво — если сказано честно. Действительно, практический психолог — один из тех (но не единственный), кто помогает другим. Но что за этим стоит? Почему выбрана именно психология? Ведь помогает другим и священник, и педагог, и социальный работник, и благотворитель, и милиционер, и многие другие.
• «Хочу научиться владеть собой».
• «Хочу научиться лучше общаться».
• «Интересная наука».
Несколько предварительных слов относительно психологии
Сначала — о самом термине «психология», встречающемся ныне в нашем обыденном языке достаточно часто для того, чтобы значение его оказалось весьма и весьма неопределенным — а стало быть, нам нужно обозначить его более строго.
Понятие «психология» возникло на рубеже XVI—XVII веков; чаще всего авторство признают за немецким богословом Гоклениусом. Этимологически это слово производно от древнегреческих «psyche » (душа) и « logos» (учение, знание, наука). В научно–философский (а не богословский) язык его впервые ввел немецкий ученый Христиан Вольф в XVIII веке, и сейчас наиболее популярный перевод — «наука о душе». (Если в каком–либо пособии — а такие, к сожалению, есть — Вы встретите фразу типа «Психология — наука о душе. Такое определение дали в Древней Греции» — не верьте. Древние греки такого слова вообще не использовали.) Понятие «наука», однако, в современном понимании отлично от понятия «учение» — ибо наука предполагает не только глубокое размышление и систематическое изложение мысли, но и особую исследовательскую деятельность, построенную на основе специальных методов (позже мы посвятим этому особый раздел).