Миссис Слейд не отваживалась даже с фонариком встать с кровати и поискать «секонал» — боялась наступить на скорпиона или сороконожку, и поэтому лежала, зависнув где-то между сном и явью. Когда в дверь постучали, она сказала: «Угу», затем, схватив фонарик, словно оружие, отдернула сетку и, встав на пол, обвела лучом номер. В полумраке она смогла различить тело миссис Рейнментл, похожее на большую подушку, опутанную простынями на дальней стороне кровати. Миссис Слейд провела лучом вдоль стены. У двери висел выключатель. Она подошла и нажала его. Свет не включился. По-прежнему стояла ночь — та же самая; в желудке пекло, и болела голова. Доктор Слейд стучал в дверь. Вдруг она испугалась, что миссис Рейнментл проснется. Приблизив лицо к дверной филенке, она спокойно сказала:
— Ага. Хорошо.
Стук прекратился, и она услышала, как муж вернулся в свой номер.
Минуту спустя она поспешила в душевую, проклиная растения, царапавшие в темноте лицо. Еще не добравшись до конца балкона, она поняла, что не будет принимать душ. Там даже негде положить фонарик: он намокнет или упадет на пол, и она будет стоять в темноте с льющейся сверху водой. Она зашла в одну из кабинок и заперла дверь изнутри. Там было жарко, темно, душно. Между умывальником и душем стоял небольшой столик. Она положила фонарик туда. Стены пропитались застарелым смрадом уборной. Она знала, что позже, когда взойдет солнце, ей станет лучше, но сейчас было скверно. «Если б только меня вырвало», — подумала она. Но это было невозможно — все равно что пытаться изблевать ночь; ночь по-прежнему стояла снаружи, а внутри пекла изжога.
Когда миссис Слейд вышла, воздух стал немного прохладнее, и она почти уже могла различать дорогу между папоротниками и пальмами без фонарика. Двигаясь вдоль веранды, периодически его включала, а, добравшись до своего номера, уже больше не гасила: вошла и закрыла дверь. Изо всех сил стараясь не разбудить миссис Рейнментл (ее вовсе не прельщала перспектива разговора с ней в этот момент), она быстро и молча оделась. Затем упаковала два своих чемодана и собрала вещи в сумочку, постоянно думая, что это не совсем по-дружески — вот так сбежать, даже не попрощавшись. «Нет, нам пора ехать», — сказала она себе; ей хотелось выбраться из этого номера раз и навсегда. Самый надежный способ — упаковать вещи Тейлора самой и выставить весь багаж за дверь. Так удастся избежать шума в номере. Мужу вообще не придется заходить, а миссис Рейнментл будет спать дальше.
Миссис Слейд собрала его багаж в мгновение ока: он практически ничего не вынимал. Она открыла дверь на веранду. Медленно, по одному, выносила чемоданы и ставила их, стараясь как можно меньше шуметь. Затем, когда все уже было снаружи, встала в дверях и быстро провела фонариком по комнате, молча попрощавшись с миссис Рейнментл, как только достигла угла. Луч пробежал вдоль стены мимо зеркала и вешалки.
Миссис Слейд закрыла дверь и стояла, не шевелясь, прислушиваясь к звукам, доносившимся изнутри, и пытаясь удостовериться в том, что ей минуту назад померещилось. Миссис Рейнментл по-прежнему лежала в неудобной позе под стенкой, и одна ее большая нога свисала над краем. Освещение было слабое, мешала сетка от москитов, и миссис Слейд не могла быть до конца уверена, но ей показалось, будто миссис Рейнментл открыла глаза. В ответ миссис Слейд побыстрее закрыла дверь. И теперь прислушивалась. Если миссис Рейнментл проснулась, вполне вероятно, что в эту самую минуту она встает и подходит к двери.
Из комнаты не доносилось ни звука. Миссис Слейд попыталась еще раз восстановить в памяти увиденную картину. На сей раз глаза казались закрытыми. Но затем ей пришла на ум хромолитография Иисуса, на которой смеженные веки внезапно раскрывались, и глаза смотрели прямо на зрителя. Она повернулась и постучала в дверь доктора Слейда.
9
Маленький поезд медленно полз вверх по холму, следуя течению бурной реки. В открытые окна врывались запахи деревьев и птичье пение. В отеле им удалось добиться лишь кофе; на завтрак поели бананов, купленных через вагонное окно, перед тем как поезд вышел из Пуэрто-Фароль. Чтобы отнести вещи на вокзал, им дали одного хилого мальчишку, а не троих мужчин, как просил доктор Слейд. Они смогли сесть на поезд лишь после того, как разделили между собой чемоданы: миссис Слейд несла корзинку и свою сумочку.
Головная боль, которую почти снял кофе, вновь проснулась во время пробежки к вокзалу. Теперь, когда поезд сильно качало из стороны в сторону, миссис Слейд изредка морщилась от болезненной пульсации. Она достала из сумочки и надела солнцезащитные очки. Минуту спустя она вновь незаметно опустила руку в сумочку и принялась ощупывать ее содержимое, пока не нашла тюбик «опталидона», который затем украдкой вынула. Пока доктор Слейд изучал ландшафт, она быстро сунула одну таблетку в рот, но он, очевидно, заметил ее жест краем глаза и обернулся.