Сверху пейзаж выглядел чахлым и бесплодным: при виде безлиственных деревьев и шлаковых просторов ей захотелось зажмуриться. Куда бы она ни взглянула, картина была одинакова: серый, выжженный ландшафт, подражающий смерти. Но, взобравшись на гребень холма, она обнаружила, что с другой стороны тот возвышается над излучиной реки. Внизу торчали хохлатые верхушки больших деревьев, а на среднем расстоянии виднелись отдельные участки реки, блуждавшей по джунглям через всю долину. С того места, где она стояла, не заметно было никаких признаков человеческого присутствия: лишь пустошь вокруг, долина внизу, а за ней — новая пустошь, которая все поднималась и поднималась к теням высоких гор на самом дальнем горизонте. Постояв немного, она разочарованно побрела обратно.
Он все еще спал. Она прошла в ванную и, оставив дверь приоткрытой, стала шумно принимать душ. Когда вышла, он уже зашевелился.
— Везет же тебе — можешь запросто спать. Хочешь, Я позвоню, чтобы принесли чай?
— Пожалуй. Я весь взмок. Жарко здесь.
Минут через десять, когда он ел эклер, она начала:
— Знаешь, чего мне хочется? Мне хочется сегодня же вечером упаковать вещи, а завтра утром уехать.
Он уставился на нее:
— Не слишком ли скоропалительно? Они подумают: что-то не так.
Ее раздосадовало, что он объединял Лючиту и Гроува, будто девушка имела хоть какой-то вес в этом доме.
— Много чего не так, и все из-за него. Я еле себя сдерживаю.
— Дэй, нельзя же просто так взять и укатить. Откуда ты знаешь, какие у них планы?
— Планы! — жалобно вскрикнула она.
— Так не делают. Нам нужно предупредить их заранее.
— Мне здесь совсем не нравится, — сказала она тонким, жалобным голоском. — Я хочу в отель.
— Сегодня утром я с ним немного познакомился, — задумчиво сказал доктор Слейд. — Этого парня нельзя не полюбить. В жизни ему пришлось очень туго.
Она презрительно перебила:
— Перестань! Он вырос в роскоши.
— Какая разница? Комфорт и обеспеченность — это еще не все.
— Далеко не факт.
Он пожал плечами:
— Ты слишком сурова к нему, и все тут, — затем повернулся и увидел у нее на лице тревогу: — Может, пойдем оба на компромисс и скажем за ужином, что послезавтра должны уехать?
— Но это уже окончательно? Невзирая ни на что?
— Ну разумеется, окончательно.
Она минуту помолчала.
— Пережить еще часов сорок, а то и больше. Боже!
— Я хочу, чтобы ты просто расслабилась, — сказал он.
К ужину стало попрохладнее, и они смогли сесть во внутреннем дворе под звездами. Где-то в середине трапезы доктор Слейд прокашлялся, и она поняла что он сейчас начнет.
— Гроув, мы с Дэй побеседовали и решили, что нам пора в путь.
Последовали долгие возражения и взаимная лесть: Дэй понимала, что переживает сейчас Тейлор, и жалела его.
Лючита, очень бледная, но с искушенным видом, доела бифштекс и закурила свою ароматическую сигарету. Настроение у нее сегодня было получше: время от времени она насмешливо поглядывала на Гроува, пока тот пытался уговорить доктора Слейда отложить отъезд. «Какая невоспитанная стерва», — подумала Дэй. Не хватало лишь, чтобы она сказала вслух: «А мне-то он говорит совсем другое».
Условились, что Гроув отвезет их на вокзал в Сан-Фелипе и посадит на поезд до столицы. Пока они шли через крытую галерею в sala, Гроув добавил:
— Лючита все равно в пятницу уезжает.
Прыткая, словно ящерица, Лючита обернулась в дверях.
— Уезжаю? — хрипло воскликнула она. — Ты так считаешь? На поезде?
Дэй уселась на указанное ей место, пока Гроув складывал подушки у нее за спиной. Она внимательно следила за девушкой. Гроув повернулся к ней и бесцеремонно сказал:
— Лючита, помнишь ресторан на Пляс де л’Альма под названием «Аля Гренуй де Канталь»?
Серьезно глядя на нее, он ждал ответа. Дэй сначала изумилась, а затем пришла в ярость и, в конце концов, была вынуждена принять сторону девушки. Это был бесчестный, неравный поединок: Лючита поникла и обмякла, словно ей нанесли невидимый удар. Через минуту она еле слышно произнесла:
— Да, Веро.
Немного спустя, когда представилась возможность, Дэй сказала мимоходом Гроуву:
— Похоже, вы знаете ответы на все вопросы.
— Не на все, — возразил он, внимательно на нее посмотрев.
Она надеялась приглушить резкость в голосе, но поняла, что все же выдала себя: взгляд его был быстрым и пронизывающим. И еще ее удивила проницательность Гроува, распознавшего враждебность, которую ей хотелось скрыть: это противоречило некоторым ее ключевым представлениям о нем.