– Кто там?
– Марио… Марио Гарофани.
– А, это ты!
Сапожник приоткрыл дверь.
– Ну входи побыстрее…
Марио проскользнул в комнату с низким потолком, пропахшую кожей и смолой. При свете керосинки, сидя на стуле, вязала женщина.
– Добрый вечер, синьора Гарацци, – приветствовал ее Марио.
– Добрый вечер, синьор Гарофани.
Сапожник остановил этот обмен любезностями.
– По-моему, тебе пора спать, Пасьянца. Нам с Марио надо поговорить.
Женщина беспрекословно встала, собрала работу, кивнула обоим мужчинам и удалилась в темный, как зимняя ночь, коридор. Сапожник подождал, пока она закроет дверь.
– Садись, Марио. Почему ты не пришел раньше?
– Из-за всех этих несчастий я…
– Значит, то, о чем все болтают, правда?
– Э… да, бедняга Рокко погиб…
– Плевать мне на Рокко! Они передали брильянты? Да говори же скорее, да или нет?
– Нет.
– Клянусь кровью Христовой! Где же они?
– Кто может знать… те, кто убил Рокко и ранил Альдо, украли брильянты!
– И Господь допустил, чтоб ты сыграл со мной такую шутку, Марио?
– Я? Да я же ничего не сделал!
– Ах, будь ты проклят, паршивый неаполитанец! Тридцать лет я пользуюсь доверием Синьори, и вот как раз в тот момент, когда я подумываю, что могу надеяться на отдых, ты предаешь меня и все летит к чертям!
Гарофани совершенно перестал понимать, в чем дело.
– Но в конце-то концов ты бредишь или что, Константине?
– Будь проклят и тот день, когда мне вздумалось оказать тебе услугу!
Марио начал нервничать.
– Послушай, Константине, ты попал в трудное положение, охотно верю! Но нам-то еще хуже!
– А что ты мне посоветуешь сказать Синьори, когда они потребуют отчета? Сразу видно, что ты их не знаешь! Заруби себе на носу, идиот, речь идет о твоей и о моей шкуре! А я своей очень дорожу!
– Я тоже… И Рокко вовсе не хотел умирать…
– Рокко был дураком! Будь он поумнее, не дал бы себя прикончить!
– Ты плохо сказал, Константино. Да, очень скверно поливать грязью мертвых…
– Лучше бы он был живой и с брильянтами!
– И он тоже предпочел бы такое решение вопроса, да вот только злая судьба обернулась против… Они с Альдо точно следовали указаниям: когда назвали пароль – наши отдали брильянты. Может, следовало поступить иначе?
– Нет.
– Ну вот, а когда Рокко попросил передать условленный предмет, его ударили ножом.
– А что в это время делал Альдо?
Гарофани рассказал о приключениях сына и его чудесном спасении молодой англичанкой, остановившейся в гостинице «Генуя». Впрочем, Синьори могут все это проверить.
– Уж точно проверят, не сомневайся!
Сапожник закурил трубку, встал, немного побродил по комнате и остановился напротив Марио.
– Твой рассказ не клеится, Марио… в Генуе никто ничего не знал…
– В том-то и дело, Константино, генуэзцы тут ни при чем, виноваты неаполитанцы!
– Что ты болтаешь?!
Гарофани передал сапожнику слова сына. Когда он умолк, Гарацци долго молчал.
– Возвращайся домой, приятель, – сказал он наконец. – Это и вправду жутко странная история. Я должен рассказать ее человеку, близко связанному с Синьори. А что будет с нами – один Господь ведает. Как только узнаю что-то новое, тут же дам тебе знать.
Прежде чем отправиться торговать лимонадом, Лауретта заново перебинтовала брата – рука у нее была полегче материнской.
– Ну вот, ты уже почти здоров и к тому же прекрасно выглядишь.
– О тебе я бы этого не сказал.
– Я почти не спала ночью. Джованни совсем свихнулся. Он так рассчитывал на эти деньги, ему страшно хотелось разом выскочить из нищеты! И на тебе! Он жаждет отомстить во что бы то ни стало. Умчался прямо с первыми лучами.
– А куда он пошел?
– Разве я знаю? Должно быть, рыщет по всем портовым кафе в надежде услышать что-то интересное. Если Джованни удастся поймать тех, кто облапошил вас с Рокко, можешь не сомневаться – он их тут же прикончит! Как ты думаешь, его посадят?
– Не исключено… Но я помогу Джованни, и уж мы постараемся сделать так, чтобы легавые ни о чем не пронюхали.
– Если ты подсобишь Джованни, мне будет не так страшно. Но как вы отыщете этих негодяев? Ты не заметил ничего такого, что могло бы навести на след?