– Одри… ты любишь меня?
Мисс Фаррингтон потрясло отчаяние, прозвучавшее в голосе молодого человека.
– Ты же знаешь, что да, Альдо.
– Ничто не может разлучить нас, правда?
Неаполитанец не заметил, что девушка на секунду замялась, прежде чем ответить:
– Ничто…
Она не особенно верила собственным словам, но зачем волновать любимого, рассказывая о будущих трудностях, причем исходящих в большей степени от других людей, чем от них самих? Сославшись на утомление, англичанка сократила прогулку и рано вернулась в «Макферсон». В отеле Одри сообщили, что ее хочет видеть один синьор. Он уже около часа находится здесь, в маленькой гостиной. Одри вообразила, что это Алан приехал из Генуи уговаривать ее сменить гнев на милость, и страшно расстроилась.
– Англичанин?
– О нет, синьорина, неаполитанец. Инспектор Риго де Сантис.
Полицейский? Что ему нужно? Дежурный склонился к регистрационной книге, желая показать, будто его любопытство ничуть не задето, но Одри почувствовала, что служащий глубоко шокирован появлением полиции в такой гостинице, как «Макферсон», и тем, что у вроде бы порядочной особы могут быть какие-то дела со стражами порядка.
– Вы хотели поговорить со мной, синьор инспектор?
– С вашего позволения, синьорина… ибо я пришел не официально, а по личному делу.
– Не понимаю.
– Я двоюродный брат Гарофани.
– Вот как? Что ж, прошу садиться.
Они опустились в удобные кресла. Риго решил, что мисс Фаррингтон и в самом деле очень хороша собой. Кроме того, цепкий глаз инспектора заметил не только изысканность ее туалета, но и то, как свободно и естественно девушка чувствует себя в роскошном отеле. Причем же тут Альдо и на что он, черт возьми, надеется?
– Позвольте угостить вас чем-нибудь, синьор.
– Благодарю, не стоит, синьорина.
– В таком случае я готова выслушать вас.
– Дело вот в чем, синьорина… Я не просто кузен Гарофани, но еще и стариннейший друг Серафины. И вот только что, побывав на улице Сан-Маттео, узнал от нее, что вы с Альдо любите друг друга.
Как инстинная англичанка, Одри не могла не изумиться тому, что ее любовные дела могут каким-то образом касаться неаполитанской полиции, и уже хотела довольно резко выразить свое недоумение собеседнику, но манеры де Сантиса, его дружелюбный взгляд внушали доверие, поэтому девушка честно ответила:
– По крайней мере нам так кажется.
– Мне очень нравится Альдо, синьорина, для меня он, в сущности, все равно что мой родной сын… По-моему, парню невероятно повезло встретить вас… А могу я спросить, что вы намерены делать дальше?
– Но… пожениться…
– Правда?
– Да. Вас это удивляет?
– М-м-м… позвольте заметить, синьорина, между вами и Альдо такая разница…
– Ну и что?
– Кроме того… Альдо беден, очень беден. И, честно говоря, это вполне естественно, потому что он не слишком любит напрягаться, а уж о постоянной работе и говорить нечего.
– Не беспокойтесь, синьор инспектор. Если я выйду замуж за Альдо, ему придется работать, и еще как!
– Тогда вы – его спасительница, синьорина… причем со всех точек зрения… Но сейчас мне приходится из кожи вон лезть, чтобы его защитить.
– От кого?
– Вот это-то я и пытаюсь выяснить, синьорина, и теперь, узнав о ваших чувствах к сыну Фины, очень рассчитываю на помощь. Расскажите мне, что произошло в Генуе.
Риго внимательно выслушал рассказ о драматической встрече Альдо и Одри.
– Он ни разу не говорил вам, зачем ездил в Геную?
– Нет. Но я и не спрашивала.
– И у вас нет никаких подозрений?
– По правде говоря, нет… Однако на Капри, когда в нас вдруг начали стрелять, я поняла, что в Генуе на Альдо покушались не случайно.
– И не потребовали объяснений? Вы не любопытны, синьорина…
– Скорее, наверное, опасаюсь узнать правду?
Обменявшись взглядами, де Сантис и молодая англичанка поняли, что могут положиться друг на друга. Оба ощутили такое облегчение, что невольно улыбнулись. Полицейский встал и протянул Одри руку.
– Дружба?
Девушка, не задумываясь, ответила на рукопожатие.
– О да!
– Тогда не ломайте напрасно голову, – с добродушной ворчливостью уверил ее Риго, – вытащу я из осиного гнезда вашего Альдо! Он ведь, знаете ли, и впрямь неплохой па-рень… ленивый, конечно, как большинство неаполитанцев… но эту болезнь он унаследовал от своего отца, тот – от своего и так далее. По-моему, ни один Гарофани со времен Ромула и Рема не считал нужным работать.
– Поверьте, инспектор, я заставлю Альдо передумать!
– Коли вам это удастся, произойдет событие исторической важности, синьорина! Желаю удачи!