Да, мы сотворили невозможное, сыграв вничью. Девяносто пять против девяноста пяти.
Восторг и следом мурашки по телу, когда Сергей чуть приобнял за талию, большим пальцем погладил бедро через тонкую ткань летнего платья и хрипло шепнул на ухо:
– Предлагаю это дело отметить.
То, что речь идет не об ужине в ресторане, а о кое-чем более интимном, догадалась моментально. Черти, пляшущие в голубой бездне, не оставили никаких сомнений, чего от меня хотят.
Возражать не подумала, заниматься глупостями и лишить нас обоих удовольствия не стала. Зачем?
И ни разу не пожалела, что оказалась настолько отчаянно смелой, поехав вместе с хищником в его берлогу.
Ночь безумия удалась.
Меня присваивали и порабощали.
Меня вылизывали и завладевали.
Сергей, будто ревущее пламя в сосуде, который вот-вот треснет и разлетится в дребезги, жадно сминал мои губы своим ртом, буквально вгрызался голодными поцелуями, вдыхал мне огонь в легкие и выжигал своей жаждой обладания дотла.
Меня любили и боготворили.
Меня терзали и выпивали до дна.
Меня наполняли и возносили к звездам.
Ощущая себя песчинкой, бесконечно ловила разряды в двести двадцать, прокатывающие по телу, и таяла от возбуждения, сумасшедшего, скорее животного, чем человеческого, и позволяла голодному до моего тела маньяку закончить то, что он так качественно начал.
Уже тогда не верила, что ночь сладкого сумасшествия еще хоть раз повторится. Но уходя, ни о чем не жалела.
Глава 8
ОЛЬГА
– О-о-о, как я вовремя, – жизнерадостный щебет медсестры врывается в мысли, заставляя моргнуть, и мгновенно стирает кадры горячего прошлого, которые еще секунду назад мелькали перед внутренним взором.
Толкая бедром дверь, Рита входит в палату и вносит поднос, заставленный тарелками с едой и питьем, при этом внимательно смотрит в сторону капельницы.
Тоже скашиваю взгляд на штатив и вижу, что лекарство еще недавно наполнявшее пакет уже подходит к концу. Ничего себе, как я глубоко задумалась. Совершенно не заметила пролетевшее время.
Сколько, кстати прошло?
Ох, ничего себе. Сорок пять минут как в воду канули.
– Замечательно. У меня как раз тут все горяченькое. Сейчас вас освободим, и сможете поесть, – продолжает ворковать девушка, аккуратно сгружая поднос на стоящую рядом с кроватью тумбочку. – Как самочувствие, Ольга Леонидовна? Голова не кружится?
Прислушиваюсь к себе.
– Нет, не кружится. Всё нормально, – сообщаю уверенно и скашиваю взгляд в сторону пиалы с золотистым куриным бульоном, большим куском мяса и сухариками и стоящую рядом тарелку с пышным омлетом.
Рот моментально наполняется слюной, а чуткий нос, несмотря на не до конца прошедшую простуду, улавливает аппетитный запах еды. Желудок, будто только этого и ждал, выдает громкую жалостливую руладу.
Ох, ну ничего себе, какая я, оказывается, голодная.
Обмениваемся с Ритой понимающими улыбками.
– Аппетит – это хорошо, Ольга Леонидовна. Значит, точно идете на поправку, – комментирует она потребности моего организма.
– Ну и отлично, – поддерживаю разговор, после чего прошу. – Рита, зовите меня просто Оля или Ольга. Без отчества. Мне так комфортней.
– Хорошо, Ольга, – соглашается медсестра без лишних слов и наклоняется, чтобы отсоединить капельницу. – Та-ак, ну вот, систему мы отключили, – комментирует попутно, – теперь давайте-ка помогу вам сесть поудобнее и, если сами не сможете, покормлю.
С первым мы медленно, больно, но верно справляемся вдвоем.
Держа в голове слова Ивана Степановича, что кожа на спине не лопнет не при каких обстоятельствах, даже если мне подобное чудится по ощущениям, сжимаю зубы и с чужой помощью медленно опускаю ноги с кровати, а после и принимаю сидячее положение.
С приемом пищи, слава богу, все обстоит легче. Недолго думая, я просто прижимаю локоть рабочей руки к боку, тем самым ограничивая собственные возможности хоть как-то себе навредить, и не спеша ем самостоятельно.