В отличие от нее решаю быть последовательным.
– И тебе здравствуй, Марина, – отвечаю ровно, пропуская ее эмоциональный выпад мимо ушей. Перестраиваюсь в левую крайнюю полосу, где скорость движения устраивает меня в разы больше, чем черепаший ход в остальных двух, и только после этого уточняю. – А что происходит?
– Ты будто не знаешь?!
Слышу, что злится сильнее. Усмехаюсь. Догадки, конечно, есть, но… хочется подергать капризулю за нервы.
– Даже если я не знаю, уверен, ты меня сейчас просветишь, – не скрываю иронии.
По-другому у нас еще ни разу не было. И вряд ли бы было, продолжи мы наши отношения.
Да нет, точно бы не было.
Если мою невесту что-то не устраивает, она всеми возможными и невозможными способами стремится это до меня донести. И ей не особо важно – занят ли я, провожу совещание, нахожусь на выезде или просто общаюсь по телефону с кем-то другим, а не с ней. Если может вмешаться – непременно вмешивается и перетягивает внимание на себя, пока не достигает желаемого.
Даже сейчас я уверен, что, не дозвонившись до меня ни с первого, ни со второго раза, она связалась с моей секретаршей и вынесла ей весь мозг, чтобы понять: почему я не на связи, где нахожусь, если отсутствую на рабочем месте, и как так вышло, что она не в курсе?
– Господи! Опять эти твои дурацкие шуточки. А мне, между прочим, совершенно не до смеха, – проступает обида в голосе все еще моей невесты. – Стою тут, как дура, понимаешь ли, посреди улицы. И в меня уже прохожие пальцем тычут.
– Почему пальцем? – интересуюсь, плавно снижая скорость, так как приложение на телефоне сообщает о камере, установленной через триста метров.
– Ты только это услышал? – охает.
Отчетливо представляю, как в этот момент она топает ножкой. Эмоциональная девушка, порой даже слишком.
– Нет, Марусь, не только. Так где ты стоишь? – уточняю, решая перестать глумиться. Хотя и так знаю ответ.
– У тебя под окнами, Сережа, – что и требовалось доказать. – Правильно я понимаю, что ты сменил замок на входной двери?
– Совершенно верно.
Не вижу смысла отнекиваться.
– Решил не пускать меня в нашу квартиру?
– Мою квартиру, – вношу существенную поправку и, пока Марина подозрительно молчит, добавляю. – Мы же с тобой все обговорили еще перед моим арестом. Официально – я пока еще твой жених. Неофициально – мы расстаемся, и ты возвращаешься к себе.
– А если я не хочу? – вскрикивает, но дальше говорит заметно тише хотя эмоции никуда не прячет. Наверное, поблизости находятся люди. – Сережа, я не хочу возвращаться к себе. Я не хочу расставаться. Я хочу быть с тобой. Жить с тобой. Я замуж хочу…
… Я. Я. Я. Марина, как обычно, думает только о главном… о себе… – комментирую мысленно.
– Нет, конечно, я понимаю, что у вас с папой были недопонимания, – продолжается ее проникновенный монолог. – И он сильно настаивал на нашей помолвке и браке…
… Сильно настаивал? Он шантажировал тюрьмой, – подбираю более точное определение.
– И, может, чуток передавил…
… конечно, «чуток». Всего лишь толкнул под статью. Правда, я его опередил и «загремел» под следствие за другое «преступление»…
– Но он же хотел как лучше. Для нас…
… для кого? Для кого?..
– Для меня.
… вот так-то лучше…
– Но теперь-то он исправился и тебе помогает…
Ну, конечно, помогает…
Только бы не заржать.
…Николай Павлович помогает самому себе. А именно – сотрудничает со следствием, чтобы не загреметь на нары за попытку шантажа высокопоставленного должностного лица. Ну еще заодно сдает явки и пароли своих кураторов, за что проходит по криминальному делу не соучастником, а свидетелем.
– И вообще, Сереж, папа – это папа, а я – твоя будущая семья.
Не приведи, господи, такую радость.
Хоть через плечо плюй и по дереву стучи.
Да нет, пожалуй, и без кардинальных мер разберемся.
– Марин, – решаю не обсуждать по десятому кругу очевидную вещь, которую упрямая и привыкшая все получать по щелчку пальцев девица ни в какую не желает принимать. – Я через десять минут к дому подъеду. Дождись, пожалуйста. Отвезу тебя, куда скажешь, а заодно поговорим.