– Я имею ввиду, – делаю паузу и намеренно ее тяну, краем глаза замечая приближение официанта с нашим заказом.
Пока нас обслуживают, проходит не менее пяти минут, и все это время я молчу. Марина тоже не разговаривает, лишь немного краснеет, когда, старательно делая вид, что на столе нет ничего лишнего, обслуживающий персонал расставляет тарелки и прочую посуду.
– Серёж, так что не так-то? – стоит лишним ушам исчезнуть из поля зрения, поторапливает Бестужева.
– Презерватив, Марусь, дырявый, – толкаю изделие номер два в сторону невесты.
– ЧТО? Быть того не может! – охает она.
– Может.
– Ну, значит, бракованное, – заявляет уверенно.
Правда что ли? Улыбаюсь шире.
– Вся упаковка из двадцати четырех штук? – уточняю вслух.
Естественно, я не проверял, да и когда бы?
Оля только час назад кинула мне в лицо тяжеловесный такой намек. Так что сейчас я тупо пошел ва-банк и, судя по реакции Марины, – прикушенной нижней губе и отведенному в сторону взгляду, – выиграл джек-пот.
Слилась моя невеста. Как есть слилась.
– Надо будет написать на них жалобу. Да, точно! – восклицает она вдруг, не желая признавать свою вину. – А то ишь наглые.
Но я уже получил всё, что хотел. Поэтому некоторое время молчу и сверлю ее пронзительным взглядом.
– Точно на них? А может, на тебя, Марина? – уточняю, не позволяя отвернуться. – Зачем ты это сделала?
Я многое могу принять: капризы, несогласие, споры, но подставлять за спиной? Пытаться манипулировать на человечности?
Нет. Перебор конкретный.
– А сам не понимаешь, да? – перестает строить непонимание и бросается в атаку. – Я тебя люблю. Люблю Сережа. Вот такого неидеального, резкого и порой бездушного. Но я люблю. Я принимаю тебя таким, какой ты есть. И я просто боялась, что ты уйдешь от меня. А так бы я упрочила наши отношения.
– Намеренно испортив презервативы и залетев? – скриплю зубами, потому что этот поступок тянет на конкретную подлость.
Циничную и жестокую.
Не только по отношению ко мне, как партнеру, но к ребенку, которого она могла зачать. Потому что он ей был нужен лишь с одной целью – удержать меня. То есть, как средство, а не чудо, которое она желает всей душой.
Перед глазами встает образ Оли. Сногсшибательный контраст.
Худенькая, измученная, держащаяся на пределе сил, но защищающая того, кто поселился под сердцем, как самое дорогое, что у нее есть.
– Залетев? – охает Марина, возвращая в неприятный разговор. – Сережа, ты забыл, что мы с тобой, на минуточку, жених и невеста? У нас состоялась помолвка, а следующим логичным пунктом идет брак. А дети в браке – это не залет, это естественный шаг.
Тычет в мою сторону пальцем.
Качаю головой, поражаюсь кособокой логике и цинизму, с которыми Марины оправдывает попытку взять «нашу» судьбу в свои очумелые ручки.
Между тем, как бы не кипело внутри, голос звучит ровно:
– Дети – естественный шаг в браке, Марина. Тут ты правильно сказала. Только вот у нас с тобой брака не было, если ты запамятовала. Да и не планировался он. Помолвка, к слову, тоже была фиктивной. Твой отец грамотно загнал меня в ловушку, и я пошел на этот шаг, чтобы не обострять ситуацию. Неужели забыла?
Выгибаю бровь, кидая ей в лицо ее же слова.
– Ладно, пусть так, – взмахивает руками и, не зная, куда их деть, хватается за чашку и принимается ее вертеть. – Но, Сереж, за отца я уже извинялась.
… молодец какая, а!.. Хоть по головке бери да гладь… – умиляюсь мысленно.
– Но у нас же все было отлично…
Приподнимаю бровь.
… отлично? У нас? А то, что в день помолвки ты при своих подружках закатила мне грандиозный скандал со швырянием подарков в лицо, это тоже отлично? Довела до того, что я свалил подальше, чтобы только не сорвать операцию и тебя не придушить? Тоже зашибись?..
– Я просто… просто хотела немного подтолкнуть ситуацию. Хотела, чтобы ты всегда выбирал меня…