...на сей раз пощады от меня не ждите...
Так и есть. Позади бандит, которого он вырубил самым первым на третьем этаже. Без задней мысли Майло выпустил свою пулю в это самодовольное и такое же безумное лицо.
Ноги чуть не подкосились на крутом развороте. Больше нельзя терять время, к чёрту боль, к чёрту одержимых! Маска почти сваливалась с его головы, пока он бежал к главному холлу. От сердца отлегло, стоило ему увидеть целых Мейбл и Колина, но радость длилась недолго.
– Не открывается! Почему?!
Главный вход оказался закрыт. Тэмми дёргала двери за ручки, билась о них плечом и кулаками, кряхтя от бессилия. Консьерж помогал ей бороться с преградой, пока Колин разбрасывал вещи с полок и со стойки консьержа в поисках чего-то важного.
– Ясное дело, почему, Тэмми! Наш хозяин садист, он хочет, чтоб мы здесь сдохли все, как крысы!
Винчестер Колина был приставлен к стене у дверей. Опрометчиво. Бросать оружие, когда нельзя доверять никому?
Мейбл, завидев Майло, тотчас бросилась к нему через весь зал. Привычно положив руки ему на плечи, она не могла обделить вниманием затёкшую кровью одежду:
– Вестник! Ты ранен?
– Пустяки. Бывало и хуже, – привычно отмахнулся он.
– Нет здесь ключей, только от номеров! – крикнул Колин.
– Блестяще! – с сарказмом ответил консьерж и ударил кулаками по дверям.
Чем критичней ситуация, тем больше под давлением затихали раны, и тем сильнее посторонняя сила надеялась проникнуть в них. Злое, больное влияние, излучаемое отелем, добралось и до сюда, выжидая добычу. Борозда от пули в груди щипала так, словно грудь пронизывал острый кол, оставленный торчать.
– Пустая трата времени... – прошептал Майло. Кому надо, тот быстро перебьёт из здесь, всех до единого.
Тэмми, словно прочитав его мысли, взмахнула рукой, указывая на основной коридор:
– Мы втроём попробуем снова. Вестник, миссис Эйткин! Возвращайтесь к чёрной лестнице, там проход на задний двор!
– Не будь дурой, Тэмми! Наверняка и он закрыт! – процедил сквозь зубы консьерж.
– Лучше скажи, где кувалда, которой ты бахвалился! Мистер Эйткин, есть ли она там?
– Нет! – отозвался Колин из-под стойки. – Зато... ух ты...
– Дожили... Гувернантка, которая всеми тут командует. Кем ты себя возомнила!
Она отпрянула с обидой в голосе:
– Тимми!
– Тэмми? – наиграно сказал консьерж. – Наш хозяин создавал «Полночь» как убежище от военных воспоминаний, обитель маленькой мечты для каждого. Но знаешь, что?..
Тимми выхватил с пола Винчестер Колина и начал водить дулом.
– Он лично впустил сюда войну! А я ужасно соскучился по новым мишеням.
– О Боже! – Мейбл прижалась к Майло, на которого смотрело теперь ружьё. Колин, громко ахнув, затаился за стойкой.
– Это проказа отеля. Боритесь с ней! А ну оставьте ружьё! – Майло взаимно держал Тимми на мушке.
– А зачем? Мы лишь оттягиваем наш общий, неизбежный конец!
Майло заставил Мейбл пригнуться, и выстрел прогремел прямо над их головами.
– Что ты творишь! Брось его!.. Ну же!
Тэмми навалилась на ствол ружья и потянула вниз. Консьерж зарычал, вырываясь, начал хлопать её по спине.
Затем звук повторился, и Тэмми упала ему под ноги с простреленным животом. Консьерж отшатнулся, не зная, куда деться, зашмыгал носом, нервно сглатывая рвущиеся нотки раскаяния.
– Тэмми!.. Тэмми, зачем, кто тебя просил?!.. – но, к сожалению, тьма заново одержала верх, завладев его телом и голосом. – Ну, кто ещё хочет? – взмахнул он ружьём.
– Я хочу! – воскликнул Колин и швырнул в него метательный нож, один из тех, что держал у себя сам Тимми.
Оставаться здесь опасно. Незримая тьма загустевала, поглощая больше душ, превращая их в опасных, неподвластных разуму хищников. Завопив диким вепрем, Тимми согнулся пополам и вцепился зубами в рукоять ножа, торчащего из предплечия, пока Колин готовил к броску второй.
Это просходит снова. Вечная война, преследующая Вестника Майло всю его сознательную жизнь.
Раз так, то он не перестанет биться.
– За мной!.. – крепко стиснув руку Мейбл, он вытащил её в коридор.
– А как же... как же Колин?!
– К чёрту, Мейбл, мне нужна ты, а не он!
Похоже, чёрная магия отеля проникла и в его разум. Не сдержался. Должно быть, из-за ран.
Сквозь кожу к нему проникла её обида. Нет, не совсем. Она быстро сменилась тихой признательностью.
...мы выберемся, малыш...
Под моргающим светом он вёл её к чёрному ходу. Она снова напоминала ему ту четырёхлетнюю девочку, которую он вырвал от смерти, и пусть попробуют помешать ему и сейчас. Крики павших, реальные иль призрачные, преследовали его, не переставая. Тепло пролитой крови, бьющихся от ужаса сердец, тепло той, кто была для него как родная дочь, вот то, что вело его в мерцающем холоде мрака.