Снег быстро впитался в одежду, забирая кровь. Майло впился ногтями в кожу чокера, взывая к внутреннему свету. Раны заныли снова, требуя его для себя. Голова гудела колоколом, руки дрожали – не притекала к ним магия. Сорвавшись на крик, он снова попытался разорвать Ловца голыми руками, надеясь, что жар в ладонях проведёт его угасающее пламя.
Если бы он был осторожнее, если бы был чуточку сильней...
Поддавшись слабости, он лёг на снег рядом с Мейбл, насилу сдерживая слёзы. Пока их присыпало снегом, он продолжал перебирать стягивающий её шею чокер на грани сознания. Его подёргивало с головы до пят от досады и истощения. Столько пережить, всё зазря...
– Добегались, пташки! Этот отель никого не отпустит! – вдруг загарланил консьерж Тимми. – Я... я догадывался, что это произойдёт... – добавил он в сожалении, отпускаемый наваждением. Он так и не подошёл к ним после расправы с бандитом, устало развалившись на ступеньках нелепым извоянием.
Снова выстрел... Голова и без того трещала по швам...
Вытолкнув Тимми с порога, в дверях чёрного хода объявился Колин Эйткин:
– Ах! Чёрт! Вот дьявол!.. А ну верни... это моё, а это твоё... – пуская пар по воздуху, Колин забрал с трупа свой Винчестер и подложил под руку выкраденный у кого-то револьвер.
А когда он поднял глаза на Майло и Мейбл, он замер, прижав ружьё к себе:
– Господи...
Что-то неправильное таилось в его эмоциях. Он поражён до страха, но не тем, что погибла его жена, и даже не тем, что Вестник пытался снять с неё откуда-то взявшийся Ловец Памяти. Что-то иное пугало Колина пуще, чем что-либо.
Вестник Майло узнает и это. Он и без того знал многое. Он понимает магию в различных исполнениях, он был свидетелем действия Ловца, ему был известны все его способности. Кроме одного...
– Как его снять?.. Как его снять?!
Этого он не знал.
А Колин не желал помогать. Или боялся. Он снова боялся... предатель.
Майло поднялся, насилу держась на ногах. Лицо Колина побелело, и он отшагнул назад, глубже внутрь.
– Стой... – выдавил Майло. – Так ты всё знал...
Колин замотал головой, не произнеся ни слова, не подтверждая... но и не отрицая.
Он и не собирался спасать Мейбл!
Перед глазами потемнело от ненависти.
– Стой!
Колин метнулся внутрь, и Майло ничего не оставалось, как бежать за ним. Если раны не помешают, он найдёт его, выследит как зверя, напав на след страха. Он догонит его...
3.
Отель затих. Ни души, что окликнулась бы жизнью. Куда он мог подеваться!
У Вестника Майло было полным-полном врагов во все века, но Время было для него главным врагом. Его было слишком много – и слишком мало.
Ярость кипела в жилах, выжигая последние силы. Каждый шаг, отчеканенный им, падал в пустую глухоту. Месть, он слышал лишь желание мести в аритмично бьющемся сердце. И почему он не догадался прочесть Колина, дабы сразу раскрыть его тайные планы и подозрения? Слишком увлёкся Койлом. Зря потом он ушёл вслед за ним. Зачем, зачем!..
Затем, что он всегда опасался быть плотной частью чьей-то жизни. Особенно, когда он уже часть чьей-то жизни.
Он будто бродил во сне, настолько онемевшими, медленными казались его движения. Ни живых, ни призраков. Пустота, кругом тишина, что в коридорах, что внутри стен. Ни смеха, ни музыки, ни вздохов страсти.
Куда все подевались?!
...спокойно, спокойно, отелю не нужны свидетели, это он постарался...
Не считая редких тел, разбросанных по этажам, как поломанные игрушки.
...отель хочет, чтобы я и дальше убивал...
Кругом одна смерть.
...чтобы мы все убивали...
Ранения, в конечном счёте, перестали молчать, и Майло рухнул на пол рядом с ними. Кашляя навзрыд, он глотал собственную кровь, текущую из лёгких по горлу. Грудь пылала изнутри как от пуль, так и от спешки. Боль потом утихла, и он неслышно застонал, вскинув клюв маски к потолку.
А затем он перестал дышать...
Что-то новое почудилось в перекрёстках энергий, несущихся по отелю. Новый зов? От него не веет злым намерением.
Номер 315. Зачем он ему?..
Конечно. Самое время туда наведаться. Друг или враг, но кто-то думает о нём, кто-то ждёт... его.
Только бы дождаться, когда раны утихнут окончательно. Только б не заснуть... Нет. Всё в порядке. Он справится.
Его ждут.
Снова эта мрачная комната. Дверь приоткрыта, как вчера, но она точно была закрыта раннее утром. Его словно приглашали, оттягивая до последнего, и в этот раз его не удастся прогнать.