Ох, и качнули мы Арканю! Ни у кого и в мыслях не было плохого. Выше всех взлетал старшина. В мертвой точке под белым потолком он зависал и стремительно падал на наши напряженные руки.
Наконец поставили. Он оправил форму и приказал:
— Приготовиться к отбою.
Спорить было бесполезно. Кто-то попытался просить, что, мол, в честь такого дня, когда официально стали солдатами, мол, можно лечь и попозже. Но Арканя жестко ответил, что тем более нельзя. Потом мы всегда убеждались, что он был прав.
Многие из нас кончили службу старшинами.
Трифон Вятский
Не стоит земля без праведников, говорит русская пословица. Ни город, ни село, ни деревня, ни починок, никакое другое поселение не сможет удержать уровень порядочности, сохранить высокую мораль, если в них нет людей, человека, к которому идут за советом, на которого равняются, которого стыдятся.
Как бы мы ни силились оправдать своих вятичей, от исторической правды не уйдешь. Вспомним цитату о том, что «истинными варварами являются они на страницах русской истории 16-го века», вспомним рассказы об их разбойничьих набегах. Вятичи ли, вятчане ли, ушкуйники ли, утеклецы ли, новгородцы ли, царевы ли ослушники, беглые отчаянные головушки — как теперь знать состав сорвиголовых дружин. На это нет ответа в истории, а ясно одно — выходили они на темные дела из Вятской земли и возвращались то с победой, а то зализывать раны опять же в Вятку. Говоря словами некрасовской песни, «много разбойнички пролили крови честных христиан». Но и в той же песне: «Вдруг у разбойничка лютого сердце господь пробудил».
Именно Трифон Вятский явился пробуждающим варварское языческое сердце здешних наших предков, и коренных, и поселенцев. Говорить об истории вятского края и Среднего Урала и умолчать о преподобном Трифоне, все равно что, говоря о Болгарии, не сказать о Кирилле и Мефодии, все равно что, говоря о России, не увидеть огромной роли в ее истории Сергия Радонежского.
Не останавливаясь более на понятной мысли о том, что крещение Руси было своевременным и благотворным для ее культуры и развития, и на том, что в те времена просвещение насаждалось почти исключительно через священнослужителей и монастыри, обратимся к личности самого Трифона Вятского. В тропаре (церковном богослужении, посвященном памяти какого-либо святого или одному из праздников), названном «Преподобному Трифону, Вятскому чудотворцу», говорится (пересказываю современным языком): «Как светозарная звезда, воссиял ты от востока до запада; оставя место своего рождения, дошел ты до Вятской страны, основал в ней обитель во славу пресвятой богородицы, в ней собрал заблудших множество, наставляя их на путь спасения; был собеседником ангелов; молись за нас, Трифон Преподобный».
Это очень малая часть службы Трифону, здесь нет ни акафиста ему, ни кондака, но суть важно единственное — подчеркнуть значительность и величие этой личности.
Отец Трифона Дмитрий умер, когда Трифон был младенцем. Мать, Пелагея, воспитывала его вместе с осиротевшими братьями в селе Малая Немнюжка, близ Мезени, это, как все теперь знают, в Архангелогородчине. Рос Трифон работящим, знал плотницкое мастерство, крестьянские работы, но сторонился забав и развлечений. Заметя это, старшие братья решили его женить. Трифон, сославшись на молодость, уклонился и ушел на заработки в Великий Устюг. Его усердие к труду сразу было замечено, и вновь нашлись желающие выдать за него своих дочерей. Он вновь уклонился и, как говорится в его жизнеописании, «влекомый одним желанием — спасти свою душу, ушел тайно» в город Орлов (это близ Усолья в Пермской области) и здесь также вел жизнь самую скромную. Одевался так бедно, что над ним смеялись, и однажды дошло до того, что на воскресном гулянье, когда главными на гулянье были приказчики богатейших владельцев Урала Строгановых (один из них жил как раз в Орле), эти приказчики жестоко насмеялись над Трифоном, сбросив его с крутого берега в глубокий снег. Он с огромным трудом, еле-еле выбрался. Едва выбравшись, он воскликнул: «Господи, прости им, не ведают, что творят». Наиболее жалостливые кинулись отряхивать снег с его лохмотьев, сняли с него сапоги, полные снега, и увидели, что он не замерз. Далее следует рассказ, что проказа стала известной Строганову, а у него был тяжко болен единственный сын. Строганов попросил у Трифона помолиться за него, сын выздоровел. Строганов хотел щедро наделить Трифона, но тот вновь тайно ушел. Сокращая рассказ о Трифоне, надо сказать, что он всегда скрывался от мирской славы, которая, по его словам, мешает достигнуть спасения от грехов.