За преподобным приехали дьякон Максим, монах Варлаам. Весть о прибытии Трифона распространилась мгновенно, к дому Максима шли толпы народа, «судии и всяких чинов граждане» шли за благословением.
И дрогнуло гордое сердце Ионы, поклонился Трифону, зовя его в обитель. И немедленно велел вести себя туда Трифон. «Не ты виноват, — говорил он Ионе, — а вечный враг рода человеческого». Через две недели со словами: «На тя, господи, уповаю и не постыжуся во век» — Трифон «преставися в вечную жизнь».
Вериги, говорит жизнеописание, сами спали с него чудесным образом, келья наполнилась благоуханием. Тело положили в гроб, еще за двадцать лет до этого приготовленный самим Трифоном. Панихиду служил плачущий Иона. Кончина была 8 октября 1613 года по старому стилю. Через семьдесят лет стали строить каменный храм, который мы видим доселе и знаем как Трифонов Успенский собор, переложили мощи «вятского чудотворца в новый дубовый гроб и поставиша в уготованной часовне, яже близ той каменной церкви с южной стороны…».
Недалеко от собора до сих пор течет из-под земли источник чистой воды, открытый, по преданию, Трифоном. Старушки ходят к нему за водой для чая, не признавая другой, здесь окрестные женщины полощут белье, мальчишки пускают кораблики и бросают камешки, чтоб обрызгать друг друга.
В конце жизнеописания говорится о множестве чудес и исцелений, случившихся при гробе вятского чудотворца.
Нашествие
Жили, множились. Множество починков, превращающихся в деревни и села, значится в документах архивной комиссии. Диву даешься обилию ратников, поставляемых Вяткой — десятки, сотни тысяч. Рождаемость была не нынешней. Походы на Волгу, верхнюю и среднюю, даже нижнюю, на двинские земли, на Вычегду, в ростовские земли, на Кострому, разорение Гледена — это все на нашей совести. Убийство усть-вымского епископа Питерима, похищение ярославского наместника и его жены — все это ужасное добавление к страницам истории.
И, как говорили тогда, разразилась над Вяткой божья кара — нашествие татаро-монголов. Вятка счастливо пересидела в лесах нашествие Чингисханово и Мамаево, но хан Тохтамыш решил отомстить русскому Северу за участие в Куликовской битве. Известно сожжение им Москвы и других среднерусских городов.
Уничтожение Вятки было поручено отрядам царевича Бектута — племянника Тохтамыша. Что Бектут и исполнил. Цитирую:
«Само уже понятие о свирепом враге, соединенное с именем тогдашнего Монгола, может нам объяснить, как кровожадно выполнил полководец Тохтамыша волю своего хана.
Множество вятского народа погибло в ужасных муках. Попавшиеся в плен и не заплатившие за себя откупа разделены были между воинами Бектута и уведены на вечное рабство.
Вятчане, по примеру туземных дикарей укрывшиеся от преследования татар в глуши лесов страны, остались не истребленными единственно лишь потому, что войска Бектутовы вскоре отозваны были Тохтамышем обратно за надобностью их в войне его с Тамерланом.
(Страшно думать, что б было для России, если бы эти два варвара согласились меж собой и соединились на нас. Цитирую далее.)
Но как только миновала эта страшная гроза, то разбредшиеся по лесам республиканцы, непривычные безнаказанно сносить обиды, снова собрались на пепелищах городов своих и решили во что бы то ни стало отмстить врагам за посрамление земли своей».
Налет Тохтамышева полчища был в 1391 году, и в этом же году вятичи, собрав под свои стяги большое войско, спустились Вяткой и Камой на Волгу и разорили города кипчаковской орды, в том числе Казань и значительный тогда Жукотин.
«Следствием этого было то, что татары вторично прибыли на Вятку, и вятская республика, бывшая до тех пор более двух веков грозною и самостоятельною, сделалась данницею татарской. С этого времени татары, не доверяя более неугомонному духу вятчан, в предупреждение набегов их на волжские жилища, начали заводить на Вятке свои поселения. Князьям этих татарских селений поручено было ханами собирание дани с вятчан.
Это было уже как бы предвестием скорого падения республики. Бродяжничья же и разбойничья жизнь вятчан с этого времени принимает более широкие размеры. Истинными варварами является потомство древних вятчан на страницах русской истории 15-го века».