Она винила мужа в том, что он совсем не уделяет ей времени. Но это было неправдой. Он, конечно, отказывался ходить с ней по ночным клубам — человек когда-то должен просто спать. А она не понимала, что он занимается делом, которое требует полной отдачи. Она не понимала, что деньги не падают с неба — их нужно зарабатывать. Когда он пытался «уделить ей внимание» и звал в театр, она презрительно кривила губки. Она — культуролог по специальности! — терпеть не могла настоящей культуры. Слово «консерватория» навевало на нее тоску и ужас.
Потом, на каком-то престижном приеме, он познакомил ее с Павлом Лосиным. Черт его дернул это сделать! Павел разговаривал с ним сквозь зубы, но на Ксаночку посмотрел с интересом. Через несколько дней она похвасталась, что Лосин пригласил ее в какой-то занюханный клуб. И Полуянов не устроил ей выволочку, не запретил встречаться с бывшим своим врагом. Он считал, что в супружеской жизни необходимо доверие. А зря. Теперь ему казалось, что именно Павел окончательно сбил Оксану с толку. Он всегда был не в себе, этот Павел. Его болезнь принимали за талант. А он был просто неврастеником и психопатом. Всю жизнь.
«Может быть, это он устроил мне подставу? — подумал Полуянов. — Он меня по-прежнему ненавидит и с радостью уничтожил бы при первом удобном случае. Но он никогда не мог организовать мало-мальски стоящего дела. Даже свою жизнь не мог организовать по-человечески. А подставить человека под статью — здесь нужны хорошие мозги. Нет, Павлуша организовать этого не мог. Помечтать о том, как засадит меня в тюрьму, — это да, он всегда был великим мечтателем. Но организатор — кто-то другой. Даже если Павел и участвует во всем этом дерьме. А что? Вполне может участвовать… Надо будет спросить у этого сыщика, как фамилия свидетеля, „видевшего“ преступление, не Лосин ли…»
Полуянов встал, медленно прошелся по кабинету. Через полчаса придет Ирена Игоревна и будет заставлять его прыгать через скакалку, махать руками и читать стишок про мельницу. «Чтобы мельницы мололи…» Может быть, кому-то из серьезных людей пришла в голову мысль перемолоть его, Полуянова? Восемьдесят тысяч — солидные деньги. Глупо столько платить сыщику. Таких расценок просто не существует. Если бы у Оксаны были в личном пользовании такие деньги, она не стала бы их так тратить. «Нет, конечно, нет… — заключил он. — Кто-то решил ее использовать, чтобы уничтожить меня, а она, дурочка, согласилась. Но кто же мой невидимый враг? И откуда он взялся?»
24. Зайка моя…
Сидя за рулем «ауди», Александра Барсукова чувствовала, что все у нее внутри закипает. Потому что спокойно смотреть на то, как «братья-автомобилисты» пытаются разъехаться на нерегулируемом перекрестке в районе площади Льва Толстого, было невозможно. Озверевшие от долгого стояния, все вдруг разом решили наплевать на правила дорожного движения и здравый смысл. Отчего на перекрестке образовалась куча мала, из которой выбраться можно было, лишь имея в оснащении своего авто пропеллер.
«Еще немного, и я пойду на таран», — мрачно думала Саша. Она опаздывала в районное управление внутренних дел, куда ее соблаговолил пригласить на совещание сам полковник Барсуков, по стечению обстоятельств приходящийся телеведущей строгим, но любящим отцом. Вообще-то он был противником посещения дочерью вверенного ему учреждения. Но на этот раз было сделано исключение — Саша убедила Николая Трофимовича, что владеет некой информацией, полезной для расследования убийства Костенко. С другой стороны, телеведущая надеялась услышать что-нибудь интересное от других участников совещания, чтобы потом, возможно, подготовить захватывающий сюжет для своей криминальной программы. И вот — пожалуйста, пробка!
«Нужно было выезжать раньше! — с отчаянием думала она. — Сколько раз давала себе слово — на важные встречи выезжать заранее! Но разве это возможно, когда в редакцию без предупреждения являются будущие депутаты и начинают убеждать тебя в том, что без дурацкого зайчика в кадре их пиар никуда не годится?!»
Несмотря на то что Саша нервничала и злилась, она не смогла удержаться от смеха, вспомнив кадры с зайчиком, снятые доморощенными операторами Чуткого.
— Что здесь? — спросила она сдержанно, когда он снова вывалил на ее стол несколько видеокассет.
— Сюжеты о депутате с человеческим лицом! — радостно ответил он. — Я прошу вас посмотреть прямо сейчас — это не займет много времени. Мне хотелось бы, чтобы эти материалы пошли в ближайшем эфире.
К сожалению, Саша так и не научилась выставлять людей за дверь, даже если и была очень занята.
— Может быть, позже? — проговорила она, с тоской глядя и на кассеты, и на Чуткого.
— Александра Николаевна, я вас очень прошу! — взмолился Василий Петрович. — Это лучшие наши съемки, поверьте. Мне хотелось бы, чтобы вы их оценили как можно скорее. Ну, хотя бы вот эту. — Он схватил одну кассету и потряс ею перед Сашиным носом.
С тяжелым вздохом она вставила кассету в видеодвойку. Чуткий с довольным лицом уселся напротив экрана, а Саша все еще надеялась дописать текст будущей аналитической передачи, одним глазом поглядывая на экран. Но через две минуты девушка поняла, что это невозможно. Потому что новый шедевр компании «Чуткий & Ко» превосходил все прежние!..
Сначала камера тщательно фиксировала «картинки осенней природы родного края». Поля и перелески, золотистое убранство деревьев, журавлиный клин в небе, сельские домишки — все это было узнаваемо и невыносимо скучно. Потом на проселочной дороге показалась кавалькада иномарок. Голос за кадром сообщил, что секретарь партии «Русич» объезжает села и веси, дабы поприветствовать своих соратников, узнать об их нуждах и проблемах, а также привлечь беспартийную молодежь в ряды своей партии. Саша хотела сказать, что кортеж из иномарок плохо сочетается с «русской идеей», но потом раздумала — наверняка у Чуткого и на это найдется достойный ответ. Например, что русский человек имеет полное историческое право использовать плоды иностранной цивилизации.
Потом крупным планом в кадре появился… заяц. Он смотрел прямо в объектив, шевелил длинными пестрыми ушами и подергивал влажным кожаным носом. Потом крупный план сменился средним, и Саша увидела, что две передние лапы у зайца перебинтованы. Из-под бинтов торчали какие-то щепочки — похоже, представителю лесной фауны наложили шины. Затем камера отъехала назад, и оказалось, что зайца держит на руках сам Василий Петрович Чуткий. Голос за кадром с волнением сообщил, что при переезде из одного села в другое головная машина кавалькады сбила несчастное животное, перебегавшее дорогу. Оправдывая свою фамилию, Василий Петрович оказался воистину чутким к звериному несчастью — он тотчас схватил зайку и оказал ему первую помощь, пока свита главы партии «Русич» раздумывала, не использовать ли раненого в качестве рагу. «Звери — братья наши меньшие, — проникновенно говорил в объектив Чуткий. — Русский человек милосерден, он никогда не станет врагом живой природе. Я мечтаю о тех временах, когда зайцы и лисы, лоси и косули, волки и медведи будут спокойно гулять среди людских поселений, не боясь агрессии со стороны человека. А человек не будет бояться зверя. Природная гармония, так понятная древним славянам, есть залог сохранения жизни на всей планете». Далее свита пошла к машинам, а голос сообщил, что партийная делегация отправляется в ветеринарную лечебницу, где зайцу будет оказана уже профессиональная помощь. На личные средства Василия Петровича Чуткого. Снова замелькали поля, перелески, нивы печальные, снегом покрытые… Нет, снега, конечно, еще не было, это просто Саше стихотворение Тургенева вспомнилось, очень уж оно ритмически под этот видеоряд подходило. Ей даже спеть романс захотелось, да только это было уж совсем неуместно…