Дошло до того, что ребята постарше стали устраивать веселые вечера с музыкой. Сначала по большим праздникам. Потом по выходным. А поняв, что санкций по этому поводу новое руководство никаких принимать не планирует – и вовсе каждый вечер, который плавно перетекал в утро.
А утром помятые, невыспавшиеся, зевающие во весь рот дети ползли на занятия, где их встречали удивлённые, но почему-то молчавшие по этому поводу учителя.
А Фима…ей поначалу было вообще всё равно. Ребёнку, родившемуся и выросшему среди родных и любящих родителей и многочисленных родственников, было очень трудно перестроиться и принять новую реальность. Девочка просто закрылась от окружающих и ушла в себя.
Она наравне со всеми исправно посещала занятия, но в вечерних развлечениях ребят не участвовала.
А всё свободное время рисовала.
Этот талант проснулся в ней довольно рано и сейчас из под кисти Фимы с завидной регулярностью выходили настоящие произведения искусства.
Но на большинстве из них присутствовали люди и предметы из её прошлого: их дом, родители, маленькие братишки и близкие родственники.
А ещё то и дело в рисунки девочки пробирался мальчик из её далёкого счастливого детства, её первая любовь – Назар.
Сначала ребята из приюта не обращали внимания на угрюмую замкнутую девочку – у них были дела поважнее – они наслаждались свободой и вседозволенностью.
Но рано или поздно её заметили. Один из парней, своего рода местный заводила, Антон, был на три года старше Фимы. Парень уже давно успел «вкусить запретного плода». Он и его компания, как они сами выражались, успели «перепробовать» почти всех более или менее взрослых девочек в приюте.
И теперь настала очередь Фимы.
Компания Антона дождались момента, когда отца Иосифа не было в приюте и приступили к действиям.
Их план был таков: пробраться в комнату девочки (а жили все ребята по прежнему по одному) и развлечься. Они искренне считали, что абсолютно неотразимы и любая девочка должна пасть перед ними с великой радостью.
И частично они были правы. Лично за Антоном бегала небольшая стайка девочек, готовых ради него на всё. А Лиля, ровесница парня и соседка Фимы по комнате так и вовсе была в него безумно влюблена.
И каким-то образом она узнала о планах парней и в ней взыграла безумная ревность. А ещё зависть по отношению к Фиме.
Ведь все ребята в приюте хорошо видели и понимали, что настоятель относился к Фиме куда лучше и внимательнее, чем ко всем остальным.
И Лиля сначала сомневалась: промолчать и дать парням «развлечься», или спасти ненавистную выскочку?
И тут в её голове созрел план. Все ребята в приюте очень твёрдо усвоили правило отца Иосифа: никогда и ни под каким предлогом не входить в его покои. Вот так – не много и ни мало. Ни обитель там, келью, как это называлось раньше, а именно покои.
Бывали там буквально единицы. Частенько там пропадала именно Фима. О чём они там с настоятелем болтали, ребята не знали, но в меру своей испорченности надумали самое мерзкое.
Ну а тех, кого настоятель вызывал сам, те чаще всего после к ним не возвращались, а навсегда покидали приют. Куда – никто не знал да и знать не хотел.
За эти два года атмосфера в приюте настолько испортилась, что простые человеческие ценности притупились.
Лиля ворвалась к Фиме в комнату без стука и с порога заявила о грозящей девушке опасности.
В первые секунды Фима застыла от неожиданности. Но Лиля принялась её тормошить и поторопила со сборами:
- Да живее же ты! Капуша! Или ты так хочешь стать игрушкой для Антона и его компании?!
- Нет, не хочу, - с ужасом выдохнула девушка, приходя в себя.
- Тогда не тормози! Хватай свои манатки и вали в покои отца Иосифа!
- А почему именно туда?
- Только там парни тебя не достанут. Ну же, давай скорее!
Фима решила не спорить с Лилей и поторопилась. И не зря: стоило только ей закрыть на ключ двери изнутри личной комнаты настоятеля храма, как с той стороны тяжёлых дубовых дверей послышался шум и гулкие удары:
- Ты ещё об этом пожалеешь, маленькая дрянь! Или тебе настолько нравится раздвигать ноги перед этим стариканом, что наши молодые члены тебе так противны? Мы до тебя всё-равно доберёмся!
Фиму сковал жуткий страх – она, наверное, впервые за эти два года после гибели родителей немного выпала из анабиоза и пришла в себя. Бегло огляделась вокруг, заметила хлипкую раму на окне, первый этаж и с ужасом представила, что её вполне может ожидать. Поэтому девушка набралась духу и крикнула своим преследователям:
- Отстаньте от меня! Уходите! И советую вам навсегда забыть обо мне!
- Что?! У нашей «художницы» прорезался голосок? Не ребят, вы слышали? А я думал, что она вообще немая. Хотел теорию одну проверить: заговорит ли от секса со мной эта малышка?! – заржал Антон и принялся снова долбиться в дверь.
Фима решилась на отчаянный шаг:
- Если вы не свалите, я тут же позвоню Иосифу и всё-всё расскажу! Потом посмотрим, как ты заговоришь, когда вылетишь отсюда прямиком на нары! Ну, я набираю?!
За дверью повисла тишина. Потом было слышно, как переговариваются.
Девушка приложила к двери ухо и услышала:
- Не врёт. Я сам пару раз видел, что у неё есть телефон.
Резкий удар в дверь прямо в районе её уха заставил отпрянуть и очки свалились с носа на пол, а по стеклу пошла трещина.
«Эх, какой от вас прок?»
Зрение ведь у девушки всегда было в норме, а очки они продолжала носить в дань памяти об отце и Назаре, у которых был один с ней секрет.
Как жаль, что на территории монастыря её магическая способность гипноза на людей утратила силу. Сейчас бы она ей ой как пригодилась!
- Ладно, твоя взяла, стариковская подстилка! Но не думай, что на этом всё! Идём, парни. Нас на этот вечер к себе Лилечка приглашала! – и под мерзкий ржач компашка ушла.
Стало так тихо, что Фима отчётливо слышала каждый звук и шум. Сколько она так простояла не знала, но когда услышала подозрительно знакомый звук, пришла в себя.
Повернулась к рабочему столу настоятеля и заметила ноутбук. На него по всей вероятности пришло сообщение.
Интернета на территории приюта не было, только в этой комнате.
Отец Иосиф не раз предлагал ей воспользоваться хоть его компьютером, хоть купить ей личный, но она отказывалась.
А сейчас ей вдруг отчётливо захотелось открыть крышку и погрузиться с головой во всемирную паутину.
Что она и сделала. Уселась за стол, открыла ноут и ура! Ей повезло – он не был запоролен.
Открыв страницу гугла сначала растерялась. Но потом руки сами потянулись к клавиатуре и пальцы судорожно начали вбивать до боли знакомые комбинации пароля и логина.
Вот она – её личная страничка в соцсети.
Прошлое с головой накрыло, стоило только погрузиться в её прежний мир.
Фотографии, сторисы, видео – какая она там была счастливая!
А это что? Фима щёлкнула на последнюю фотографию, добавленную пользователем два года назад и руки задрожали:
На фото была она…точнее её похороны. И подпись: «Покойся с миром, дорогая внучка. Твои родители с тобою всегда рядом».
Фиме стало плохо. Она какое-то время приходила в себя. А когда сознание немного прояснилось, она с остервенением принялась перерывать интернет в поисках хоть какой-либо информации о своей семье и родных.
Информации было очень много – всё же семья была очень богатой и знаменитой. Но сильнее всего её поразила статья:
«Страшная авария унесла жизни дочери и зятя знаменитого телеведущего Игоря Бесонова. с родителями находилась их дочь. Тела всех трёх страшно покорёжены и обезображены. Эксперты и родные с большим трудом смогли установить личности. Все трое были извлечены из груды металла и преданы захоронению на родовом кладбище в поселке Белое. Глава поселения Грег Григорьев дал интервью и выразил свои соболезнования по поводу трагедии семье Бесоновых. Двое несовершеннолетних детей, оставшихся без родителей, взяты в семью деда и воспитываются наравне с его сыном Артуром».